Что я еще делала? Ах, ну да, писчебумажный котик, с которым я недавно познакомилась. Я зашла повидать его, потому что он очень милый и хорошо воспитанный. Поскольку мне показалось, что он ослаблен, я принесла ему пачку общеукрепляющих гранул, на базе печени и сушеной рыбы. Ему, по-моему, они понравились. Потом я пошла посмотреть на Вашу гостиницу, на окна Вашей квартиры. У меня появилось желание пообедать в ресторане Вашего отеля. Войдя, я чуть не упала, потому что споткнулась о ковер. Все было очень вкусно, я даже заказала два десерта. На протяжении всего обеда какой-то довольно красивый господин почти непрерывно смотрел на меня!

Любимый, я прервусь на минуту, чтобы нарисовать для Вас Большую и Малую Медведицу, листочек прилагаю, красная точка — это Полярная звезда. Храните этот рисунок, он Вам пригодится для следующих командировок. Выйдя из ресторана, я подошла к конторке администратора и сказала, что хотела бы посмотреть номер, потому что моя подруга, которая вскоре должна приехать в Женеву, просила меня навести справки. Они мне ответили, что в данный момент свободных номеров нет, на что я и рассчитывала. Тогда я коварно поинтересовалась, нельзя ли взглянуть на номер какого-нибудь отсутствующего клиента, в надежде, что они покажут мне Ваш. Увы, они отказали. Не удалась моя хитрость. Потом мне захотелось пойти в кино, но шел любовный фильм. Герой был, как всегда, настолько хуже Вас, меня даже возмутило, что героиня так с ним носится, и потом, они слишком много целуются в губы, это тоже меня задело. Затем я взяла такси и отправилась во Дворец Лиги Наций. Я стояла и смотрела на окна Вашего кабинета. Потом я пошла в парк и нашла нашу скамеечку. Но на этой самой скамейке двое влюбленных неприятного вида целовались на глазах у всех. Я ушла оттуда.

А потом — мрачное блуждание по улицам, мне не хватало вас больше, чем обычно, и сумочка уныло болталась на руке. Покупка книги о том, как заботиться о красоте, и еще одной, о международной политике, чтобы не чувствовать себя полным ничтожеством. Затем я села в трамвай и отправилась в Аннмас, это маленький французский городок рядом с Женевой, Вы, наверное, знаете. Обе книги я забыла в трамвае. А теперь я скажу Вам, зачем отправилась в Аннмас! Чтобы купить обручальное кольцо! Никогда раньше не хотела его носить, а теперь вот захотела. Мне понравилась идея купить его во Франции, это как-то более секретно, вроде бы наша общая тайна. Любимый, я сказала ювелиру в Аннмасе, что праздную свадьбу 25 августа!

Что касается Аннмаса, мне вспомнилась история из моего детства. Простите, я Вам ее уже как-то вечером рассказывала, уж не сердитесь. Еще одно юношеское воспоминание, вот какое. Когда мне было пятнадцать или шестнадцать лет, я искала слова, запрещенные в словарях, такие как объятие, поцелуй, страсть и другие, которые я даже не могу произнести. Теперь это уже не нужно.

Продолжаю рассказ про сегодняшний день. Вернувшись в Женеву, с кольцом на пальце, я купила Вам очень красивый домашний халат, самого большого размера, какой только бывает, и забрала его сразу же, чтобы разложить на моей кровати. Потом я купила двенадцать пластинок Моцарта, которые тоже взяла с собой, несмотря на их солидный вес. После этого я зашла в аптеку взвеситься. Ужаснулась, насколько увеличился мой вес. Неужели я стала жирной, сама того не заметив? Но тут я поняла, что держу два альбома дисков, очень тяжелые. Я вышла из аптеки, напевая про себя: "О, любовь моя, я твоя всегда". Глупо, знаю.

Вернувшись в Колоньи в половине шестого, я сняла кольцо, чтобы избежать лишних вопросов, ведь Мариэтта отлично знает, что я не ношу колец. Читала Гегеля, пытаясь что-нибудь понять. Потом в качестве компенсации принялась за постыдное чтение женского журнала: сердечный вестник и страница гороскопов, чтобы знать, что же будет со мной на этой неделе, конечно же я в это не верю. Потом я попробовала нарисовать Ваше лицо. Результат был ужасен. Потом я нашла Ваше имя в ежегоднике международных организаций. Потом, поскольку у меня есть Ваша фотография во многих экземплярах, я вырезала Вашу голову и приклеила на открытку с изображением Аполлона Бельведерского, на место его головы. Ужас! Потом я подумала, что я могла бы сделать для Вас. Связать что-нибудь? Нет, это вульгарно.

Я спустилась посмотреть, как происходит покраска стен. Мариэтта была там, и я вынужденно присутствовала при ее очередном "медицинском приступе". Она взахлеб рассказывала о разнообразных заболеваниях ее племянниц и кузин. Рассказ о болезнях — это ее праздник, ее мрачный пир. Я попыталась остановить Мариэтту, сказав, что, может, лучше не думать на такие мрачные темы. Но она была в состоянии транса и совсем зашлась, даже не услышала меня и продолжала рассказывать мне о разнообразных хирургических операциях, выложив передо мной в воображении все ампутированные органы своих родных.

Любимый, несколько дней назад мой дядя прибыл в Женеву, вернувшись из Африки, где был врачом-миссионером. Почему он вернулся и почему сразу принялся за работу, я скажу Вам при встрече, чтобы это письмо не получилось слишком длинным. Изложу это телеграфным стилем, чтобы перейти к дальнейшему.

Я сменила позу, легла на живот на пол и так пишу, это приятно. Короче, начинаю. Агриппа Пирам д'Обль. Шестьдесят лет. Длинный, худой, седые волосы коротко пострижены, галльские усы, честные голубые глаза, монокль, поскольку он близорук только на один глаз. Когда он стесняется, то без конца снимает и надевает свой монокль, и его адамово яблоко ходит ходуном. Похож на Дон-Кихота. Старый костюм черного цвета, отдающего в зелень. Накладной отложной воротничок, тяжелые круглые манжеты. Белый галстук, вечно плохо завязанный. Тяжелые ботинки, подбитые железом, это чтобы не менять набойки, не осложнять себе жизнь, так он объясняет. Однако он совершенно не скуп, наоборот. Но у него мало запросов, он совсем не обращает на себя внимания. Несмотря на поношенный костюм и ботинки с железными набойками, он очень благовоспитан. На следующий день по приезде я уговорила его купить новый костюм. Он и слышать не хотел об одежде, сшитой по мерке, и оставался верен магазину готового платья под названием «Блудный сын». Я отвела его туда, как агнца на заклание. У него мало материальных потребностей, и все же он живет в красивой вилле. Но противоречия тут нет, только видимость. Он — последний мужской представитель ветви д'Облей и потому считает себя обязанным жить так, как завещали предки. Такой у него маленький недостаток. Какой святой был лишен недостатков?

Я забыла сказать, что у него есть орден Почетного легиона и всякие другие награды, но ему до этого никакого дела, дядюшка очень робок, особенно с людьми, которые важничают и набивают себе цену. Просто песня — смотреть, как он протягивает кому-нибудь руку для знакомства. Он волнуется, локоть прижат к телу, протягивает руку так, словно надо засунуть ее в кипящее масло. Он часто напоминает мне потерявшегося ребенка, однако, хотя у него в помине нет важности и манер знаменитого доктора, он, тем не менее, именно таков, его очень ценят собратья по профессии. Он открыл какую-то важную штуку, которую называют синдромом д'Обля. Его избрали членом-корреспондентом Французской медицинской академии, а это, кажется, большая честь для иностранного врача. Как только стало известно о его приезде в Женеву, "Журналь де Женев" посвятил ему хвалебную статью.