– Действуя так, как действуешь ты, – произнес Михаил назидательным тоном, – вряд ли добьешься в этом успеха. Прямолинейность – не лучшее из качеств, которые надлежит развивать в себе ангелу. Творя Добро, нужно делать это с умом, иначе все твои усилия могут оказаться напрасными. Добро, эта великая творческая сила, в неумелых руках может превратиться в свою противоположность, обернувшись великой бедой – тоталитаризмом, если не чем-нибудь похуже. А ведь тебе бы этого не хотелось, не правда ли?

– Не знаю…

– Зато я знаю, поскольку мне уже не раз приходилось сталкиваться с подобными метаморфозами. Вот что я скажу тебе. Немедленно выпусти Фауста. Верни его на прежнее место. После этого подашь рапорт в Центр Перевоспитания. Воспитатели Центра определят степень твоей вины и то наказание, которое ты понесешь за свое дерзкое и необдуманное поведение. В этом Центре ты пройдешь полный курс переподготовки. Тебе еще нужно как следует позаниматься, прежде чем приступать к какой-либо практике.

– О, не будь столь строг к бедной запутавшейся девочке, – вмешался Мефистофель. Он знал, что, проявляя великодушие к побежденной, выглядит очень эффектно; к тому же в голове у него уже начал созревать план, как использовать сложившуюся ситуацию в пользу Зла. – Пусть она остается наблюдателем. Только пускай больше ни во что не вмешивается.

– Ты слышала, что говорят старшие? – строго спросил Михаил у Илит.

– Слышала, – ответила она. – Но никогда не думала, что услышу из уст архангела приказ повиноваться адскому духу!

– Подрастешь – и поймешь многое из того, чего сейчас не понимаешь, – Михаил поправил полотенце, слишком узкое для того, чтобы как следует прикрыть его атлетическую фигуру. – Я вижу, что тебе еще долго придется учиться, прежде чем ты станешь настоящим ангелом… Итак, конфликт улажен, и мне можно, наконец, принять ванну? – добавил он, обращаясь к Мефистофелю.

– Да-да, конечно, – ответил Мефистофель. – Извини, что потревожил тебя.

– А ты, – Михаил поглядел на Илит сверху вниз, – помни о том, что я тебе сказал. Твори Добро, но знай меру. И не поднимай бурю в стакане воды. Это приказ, понятно?

Сказав это, он бесследно исчез. Илит тотчас же уничтожила Зеркальную Тюрьму. Мак вышел наружу, удивленно оглядываясь. Мефистофель улыбнулся и растаял в воздухе.

– Кажется, я вернулся назад, – сказал Мак. – А как принцесса? Вы уже поговорили с нею?

– Занимайся своим делом, – ответила Илит и тоже исчезла.

После освобождения из Зеркальной Тюрьмы Мак попрощался со смущенной принцессой Иреной и направился в другое крыло дворца, чтобы предупредить Марко Поло о грозящей ему опасности. Однако найти обратный путь оказалось значительно труднее, чем добраться до покоев принцессы. Мак очень спешил, помня, что каждая минута промедления может обернуться бедой, и второпях свернул не в тот коридор. Запутавшись в лабиринте пересекающихся друг с другом переходов, бесчисленных винтовых лестниц, арок и узких тоннелей, ведущих неведомо куда, он попал в совершенно незнакомую ему часть дворца. Мак понял, что заблудился. В отчаянии бросившись в один из бесконечных извилистых коридоров, он наконец вышел в огромный, ярко освещенный зал. Здесь было так много людей, что сперва Мак подумал, уж не вышел ли он из дворца на крытую базарную площадь через какой-нибудь черный ход. Оглядевшись, он понял, что все еще находится в ханском дворце. Где-то вдалеке резко провыли трубы и гулко ударили огромные барабаны. Мак бросился в ту сторону, откуда доносились эти звуки. Ему пришлось изрядно проплутать по дворцу, прежде чем он добрался до гостевых покоев. Тяжело дыша от усталости, он распахнул дверь в комнаты Марко, даже не постучав:

– Марко! У меня есть сообщение чрезвычайной важности!..

Но ему ответило только слабое эхо, отразившееся от стен пустой комнаты – Марко в ней не было.

Мак понял, что, пока он находился в зеркальной камере, прошло несколько часов. Сейчас, должно быть, уже вечер – Мак не заметил, как он наступил, ведь во внутренних покоях дворца и днем и ночью царит полумрак, рассеиваемый лишь неярким светом настенных фонарей под цветными стеклянными колпаками. Мак вышел из пустой комнаты и побежал по пустым коридорам в Большой Банкетный Зал. На этот раз ему повезло, и он не сбился с дороги. Протолкавшись сквозь небольшую толпу стражников, собравшуюся у дверей, он вошел в уже знакомый ему зал.

Пир был в самом разгаре. Кублай-хан и наиболее приближенные к нему лица сидели на специальном возвышении в другом конце зала, напротив дверей. Марко и принцесса Ирена занимали почетные места чуть пониже ханского трона, стоявшего выше всех. Мак заметил еще несколько знакомых лиц, в том числе и придворного мудреца, облаченного в расшитую звездами мантию и островерхий колпак. Несколько музыкантов наигрывали приятные мелодии; рядом с ними на маленькой сцене кривлялся шут с грубо раскрашенным лицом – на нем были широкие штаны из козьего меха и рубашка, сшитая из разноцветных лоскутов. Никто не слушал музыкантов и не обращал внимания на шута. Глаза всех присутствующих были устремлены на Мака.

Наступила тишина, нарушаемая лишь негромкими звуками музыкальных инструментов и репликами шута. Маку она показалась особенно зловещей – так перед грозой затихает ветер и примолкают птицы. Мак смущенно откашлялся, чтобы прочистить горло, а заодно выиграть несколько секунд в этом немом поединке с притихшим залом, и наконец проговорил:

– Марко, я очень рад, что вовремя нашел вас. Против вас составлен заговор. Я подслушал один важный разговор, когда шел через внутренний двор, где упражнялись солдаты. Среди них было двое из Тира, они говорили…

Марко поднял руку, прервав его на полуслове:

– Вы имеете в виду кого-нибудь из присутствующих здесь?

Оглядевшись, Мак заметил среди стражи двух бородатых солдат – тех самых, которые обсуждали свои коварные планы во время передышки между двумя учебными поединками.

– Вот эти двое, – сказал он.

– Весьма любопытно, – ответил Марко. – Дело в том, что они сами подошли ко мне около часа тому назад и предупредили о существовании заговора. Они назвали главного заговорщика. Это – вы.

– Неправда.

– Вы заплатили им довольно большую сумму за мою голову. Так они говорят.

– Они пытаются обмануть вас, чтобы выйти сухими из воды. Не верьте им! Я сказал вам чистую правду!

– Я вам не верю. Я уже давно начал подозревать вас, – сказал Марко и, повернувшись лицом к хану, спросил: – Не будет ли мне дозволено провести расследование, дабы обличить этого человека перед всеми, как лжеца и мошенника?

– Конечно, проводи, – важно кивнул головой Кублай-хан. – Нам очень нравится западный способ ведения судебных процессов. Особенно пытки, которые применяют при допросе преступников, упорствующих в отрицании своей вины.

– Пусть говорит принцесса Ирена.

Принцесса восседала на маленьком троне, установленном на том же возвышении, где сидел Великий Хан со своими приближенными, чуть в стороне от мест, отведенных для родственников Кублай-хана и высших придворных сановников. На ней была небесно-голубая мантия, расшитая золотыми цветами, удивительно гармонировавшая с ее светлыми волосами и ослепительно-белой кожей, – с тех пор как Мак покинул ее апартаменты, у принцессы было немало времени, чтобы переодеться для пира, и нужно сказать, что наряд ее был подобран как нельзя более тщательно. Она казалась воплощением самой невинности, когда, раскрыв свой яркий ротик, проговорила на ломаном монгольском: