Как все же отечественная история наша богата парадоксами! В 1931 году Раскольников писал Горькому в Италию: «С большим удовольствием читаю я Ваши статьи в „Правде“ и „Известиях“. В особенности порадовали меня Ваши мужественные выступления, связанные с процессами вредителей. Воображаю, сколько угрожающих писем получили Вы от эмигрантской сволочи!»

Что имеет в виду Раскольников? Статью «Если враг не сдается — его уничтожают!».

Вот насколько был в ту пору силен гипноз. Вот как тогда верили самые честные люди, что классовая борьба обретает столь обостренные формы. И естественно, никто тогда и предполагать не мог, на кого потом будет направлен безжалостный сталинский карающий меч.

Суждение Раскольникова о смерти Горького нуждается в пояснении. Когда он пишет, что писатель умер естественной смертью, то тем самым хочет сказать, будто никто из обвиняемых по инспирированному делу правотроцкистского блока в смерти Горького не виноват и это клевета на невинно пострадавших. Но Раскольников, живший за рубежом и не знавший многих обстоятельств последних лет жизни Горького, дал невольный повод думать, будто в смерти Горького вообще никто не виноват. Однако сказанное нами убеждает в обратном.

А как же «обставлялась» в печати официальная версия причин горьковской смерти? Ведь устроители процесса не могли не понимать, что многие испытывают сомнения в достоверности публикуемых сведений. Чтобы закрепить в массовом сознании официальную версию и идею законности состоявшегося весной 1938 года судилища, издательством «Политическая литература» была тогда же, в 1938 году, выпущена книга «Буревестник», с характерным подзаголовком «Жизнь и смерть Максима Горького». Для нее была открыта «зеленая улица»: сдана в набор 8 июня, подписана в печать… через пять дней! Тираж — 300 тысяч экземпляров! Большой и по нынешним временам, а тогда — гигантский (тираж Собрания сочинений самого Горького был в 10 раз меньше).

Кто же автор книги? Михаил Кольцов. В ту пору едва ли не первый журналист страны, автор очерков, фельетонов, памфлетов, член редколлегии «Правды», основатель журнала «Огонек», редактор «Крокодила», член-корреспондент АН СССР, депутат Верховного Совета РСФСР.

Мало того, — и это особенно важно — Кольцов был человек, очень близкий Горькому. Вместе с ним редактировал журнал «За рубежом», осуществлял горьковские начинания — серии «Жизнь замечательных людей», «Библиотека романов», «История молодого человека XIX в.», уникальную книгу «День мира» (1937). В книге «Буревестник» немного фотографий. Одна из них — Горький и Кольцов в Тессели.

Другая фотография — Горький и Сталин (на физкультурном параде в 1931 году).

В сущности, этой теме — Горький и Сталин — и посвящена книга. В ней две главные идеи. Первая: великий Сталин, продолжатель ленинских идей, — лучший друг Горького. Тесная и плодотворная дружба Горького с Лениным перешла «естественно и органично в такую же горячую и благодарную дружбу Горького со Сталиным». Что из того, что это не очень согласовывалось с фактами? (С Лениным Горький познакомился еще в 1905 году, многократно встречался, переписывался. Ленин гостил у него на Капри… Сталина в сознании Горького, можно сказать, тогда просто не существовало.) Подчищать историю в угодном вождю направлении стало нормой.

«Горький заново обретает свою родину — как сподвижник Сталина, как его друг, и эта дружба трех людей, Ленина — Сталина — Горького, стала историческим фактом, бросающим отсвет на почти полвека культуры нашей страны». «Частый гость в доме Горького, великий пролетарский революционер засиживался здесь до поздней ночи».

Идея вторая. «Активность Горького в общественной и государственной работе, его деятельность по сплочению международных антифашистских сил, его дружба со Сталиным не могли не встревожить фашистские, антисоветские круги».

Троцкий во время «тайной» встречи в Париже в 1934 году дает указание своему приспешнику Бессонову «о необходимости физического уничтожения Горького во что бы то ни стало». «Предложение Троцкого „устранить“ Горького доходит в Москве и до руководителей первой группы антисоветских заговорщиков — до Бухарина, Рыкова и Томского… Реализацию этого проекта „правотроцкистский блок“ поручает негодяю Ягоде».

«В мае, в результате преступных действий завербованных Ягодой врачей, Макс Пешков был умерщвлен…» Одним из врачей был Левин, «устранявший» и самого Горького как человека «очень преданного лично Иосифу Виссарионовичу Сталину…»

Итак, Горького устранили «прихвостни и агенты буржуазии», «фашистские выродки», «предатели социалистической революции», «троцкисты и правые», — Бухарин, Томский, Рыков, то есть именно те люди, которых с абсолютной бескомпромиссностью брал под защиту Горький в 1929 году, а с иными, как с Бухариным, его связывала тесная личная дружба! Воистину цинизм Сталина-диктатора не знал предела. Видимо, из смерти Горького, последовавшей в результате его личного указания, он решил извлечь всю пользу, до последней капли.

Читая книгу «Буревестник», можно ли было не верить тогда, что все происходило именно так, а не иначе? Ведь писал сам Кольцов! Человек с биографией легендарной! Как журналист он проявлял изобретательность фантастическую, действовал порой с риском для жизни. Инкогнито проник в «царство фашиста Хорти»; в Германии навестил в тюрьме коммуниста Макса Гельца; побывал в «норе у зверя», так и назвал свой очерк о встрече и беседе с одним из руководителей белогвардейского центра, генералом Шатиловым, иллюстрированный собственноручно выполненной фотографией хозяина, «норы» (можно представить себе его ярость). Примерами подобного рода не так часто может похвастаться журналистика. Слава Кольцова еще более возросла в связи с публикацией «Испанского дневника» (1938).

Верил ли сам Кольцов в то, о чем писал в «Буревестнике»?

Однажды, вскоре после возвращения Кольцова из Испании (1 мая 1937 года), его пригласил к себе Сталин, чтобы расспросить о положении дел в стране. Михаил Ефимович решил не ударить в грязь лицом и блеснул перед вождем подробным, аргументированным, прекрасно оснащенным фактами рассказом.

Сталин слушал внимательно, настроен был благожелательно. Тем неожиданнее прозвучал его вопрос:

— У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?

— Есть, товарищ Сталин, — ответил опешивший Кольцов.

— Но вы не собираетесь из него застрелиться?

Нет, такого желания у Кольцова не возникло. Ну а вождь, он просто изволил «пошутить».

В марте 1938 года были опубликованы репортажи Кольцова с процесса «правых», где он громил подсудимых, а Бухарина назвал «убийцей с претензиями».

Потом вышел «Буревестник».

А 17 декабря 1938 года Кольцова арестовали. Возникает вопрос: целесообразно ли было осуществлять версию об устранении Горького «троцкистско-бухаринской бандой» при помощи человека, который сам стал «врагом народа»?

А Кольцова никто и не объявлял «врагом народа» публично! (В отличие, скажем, от тех, кто «убил» Горького.) Кольцов просто исчез. Именно этим словом обозначает происшедшее с Кольцовым К. Симонов, автор записок «Глазами человека моего поколения». «Самым драматическим для меня лично из всех этих событий был совершенно неожиданный и как-то не лезший ни в какие ворота арест и исчезновение Михаила Кольцова». Неожиданный, потому что арестов среди писателей тогда больше не производилось. Но вскоре, уже в войну, стали распространяться упорные слухи о том, что Кольцова видели то на одном, то на другом участке фронта.