– Может, увижу. – Ему уже недоставало сил сохранять улыбку. – Все зависит только от тебя. Потому что, несмотря ни на что, силой я тебя удерживать не стану. Не так представлял я себе связь с женщиной. Начатую волосами в подушке или силами природы. Если не можешь терпеть меня рядом с собой, то поезжай. – Рука понемногу спустилась на бедра, потом к колену. – Вольному воля, княжна. Путь свободен. Такие, как ты, созданы не для неволи, им клетка не нужна. Даже комфортная. А ведь я тебе удобств не дам. Забавно все сложилось, – проворчал он без всяких признаков веселья. – Во Фрицфурде у меня солидные шансы получить теплый, светлый дом с цветами под окном. Мне казалось, этого достаточно, чтобы…

Она дала ему время договорить. Но он не договорил. Рука дошла до колена, пальцы один за другим отрывались от грязных штанов. Очень медленно, с явным усилием. Ну что ж, к штанине нетрудно было приклеиться.

– Достаточно, – сказала она тихо. – Даже слишком. Любая девушка, стоит тебе только кивнуть… Любая.

– Возможно, – согласился он. Последний, средний палец повис в пустоте. И бессильно упал вместе со всей рукой. – Один мудрый человек совсем недавно разъяснил мне это. Он сказал, за что женщины одаряют мужчину любовью.

– Вот видишь. – Она смогла приветливо улыбнуться. – Мудрых людей стоит слушать.

Чья-то тень слилась с тенью Дебрена. Генза. Он молча перекинул через луку Лендиного седла связанные вместе башмаки и отступил, скрежеща доспехами. Только теперь магун заметил, что и Збрхл незаметно удалился.

– Почему ты не хочешь попытаться? – спросил он, пряча под мышки замерзшие ладони. Ему вдруг сделалось ужасно холодно. Наверное, потому, что выступивший во время бегства пот начинал замерзать. Да, наверное, поэтому.

Ей хватило храбрости ответить почти сразу:

– Я боюсь. – Медленно, движением, свойственным скорее старику, нежели молодой сильной женщине, она повернула коня. – Прощай, Дебрен.

Гнедой пошел шагом, осторожно. Он был здешний и наверняка знал, что по горам рысью не ходят. К тому же никто не пытался его погонять. Старые, измученные жизнью люди уже никуда не спешат.

Дебрен трижды повторил себе, что так будет лучше. Только потом крикнул:

– Я перечислил тебе семь поводов! – Она отъехала еще не слишком далеко, и вообще-то ему не было нужды так надрываться. – Клянусь, не спрошу, который заставил тебя остаться! Слышишь, Ленда? Честное слово! Всегда сможешь сказать, что просто выплачиваешь долг! Или пользуешься выпавшей возможностью освободиться от железяк! Семь поводов, чума и мор! Тебя действительно ни один не тронул?

Гнедой спокойно шел через девственную белизну заснеженного луга. К кривобокому пограничному холмику, отмечающему место, где кончалась Бельница. И надежда.

Дебрен не знал, что породило его уверенность в том, что эти несколько десятков склеенных глиной камней отмечают сегодня нечто большее, чем граница между Бельницей и Морваком. Но это была очень четкая уверенность.

Он подумал о чарах, но не знал ни одной подходящей к такому случаю, поэтому просто стоял, дрожал от холода и смотрел, как гнедой неумолимо движется к пограничному холму.

А потом возвращается. С полпути.