– Естественного происхождения? – Похоже, она пропустила солидные фрагменты его речи. – Ты хочешь убедить меня в том, что?..

– Ни в чем я тебя не убеждаю. Потому что не знаю, в чем и как. Может быть, не подкладывая подушку под заживающие ягодицы, я забыл бы о тебе прежде, чем мы доплыли б до устья Пренда, не исключено. И это вторая из причин. Если мы имеем дело просто с колдовством на магической основе и ты всерьез утверждаешь, что не желаешь меня знать, то, пожалуйста, сделаем это как делают любовники, попавшие в неприятное положение. Веди себя как положено порядочному человеку, возьми меня за руку, проводи куда следует, будь любезной, чуткой, нежной, поддержи меня, ну и, прежде всего, плати. Так решаются подобного рода проблемы, если исполнитель не подлец и хотя бы немного приличен. Уезжать в голубые дали с ранами и кошелем, не обеспечивающим выживание, – довольно трусливый способ. Бегство. Возможно, и к смерти, но бегство. Подлость. Предательство.

– Издеваешься, – сказала она вполне уверенно. – Шутишь, правда?

– Третий повод – те двадцать пять талеров, – проигнорировал он вопрос. – Я обязан присмотреть, чтобы ты возвратила их моим родителям. Мама быстро и легко дала тебе эти деньги, и ты можешь подумать, что для нее это мелочишка, что родители сидят на мешках с серебром. Но это не так. То, что они не трясутся над деньгами, доказывает чрезмерную заботу о сыне, а не изобилие денег. Мы обязаны вернуть им все до денария. Ты и я, вместе. Четвертый повод таков, что, отмахнувшись от причин, возможно, в связи с магией, я люблю тебя в данный момент и не намерен спокойно смотреть, как ты сама себе причиняешь зло.

– Ты что-то сказал? – спросила она нечетко, как человек, которого не слушается ни горло, ни губы, не говоря о резком изменении пульса.

– В-пятых, ты впутала меня во что-то настолько серьезное, что оно может тянуться за мной и по ту сторону холмов, – указал он на границу. – Пока я не узнаю, почему за нами охотились, не опасаясь даже конфликта с Телепортганзой, я не намерен вот так, запросто, забыть обо всем и продолжать заниматься своим делом, чувствуя, что у меня на шее висят секретные службы. Нашелся кто-то настолько сильный либо отчаянный, что решился и сумел сбить тебя вместе с веретеном. Возможно, ты не знаешь, но это прецедент, потому что до сих пор не слышно было о том, чтобы целенаправленно и эффективно сбили веретено. Одни только хроникеры готовы будут разорвать нас в клочья ради того, чтобы узнать обстоятельства, не говоря уж об ученых. Держась вместе, мы легче из этого выкарабкаемся. В… до какого по счету повода я дошел?

– До шестого, – раздался сзади голос Збрхла.

О чудо, Ленда, хотя в ее случае это было и легко, и ожидаемо, не подняла головы и не испепелила ротмистра взглядом. Широко раскрытые серо-голубые глаза смотрели только на Дебрена.

– В-шестых, я магун и немного лучше тебя умею договариваться с чародеями. Отличить тех, которые пытаются со смыслом и шансами на успех снимать заклинания с известных тебе кузнечных изделий, от тех, которые со смыслом и шансами на успех будут опустошать твой кошель. Знаю я также нескольких неглупых магунов, которые в противоположность мне занялись исследованиями и работой в тиши хорошо оборудованных лабораторий. Узкоспециализированных специалистов, которые, однако же, в своих узких специальностях добились многого. Знаю о нескольких, которые, возможно, смогли бы нам помочь, вдобавок ни гроша не взяв, достаточно серьезных мастеров магии, способных выслушать жалобы и мольбы спятивших девок, у которых жизнь не складывается по причинам, ты должна это признать, достаточно забавным для посторонних лиц. – Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но и в лишенных ресниц глазах не было обиды. – Я могу представить им это как научную проблему, вызов, шанс на любопытный эксперимент. И в крайнем случае взяться за это сам, если не удастся найти специалистов получше. Иначе говоря: со мной у тебя гораздо больше шансов выжить и жить, чем без меня. Даже если окажется, что, кроме дружбы, нас ничто не связывает и никогда не связывало. Потому что подруге я тоже помогу.

Ленда глянула вниз, на бедро. Только тут он заметил, что его рука забралась настолько высоко. Однако руки не убрал. Во взгляде девушки не было предупреждения.

– Это все? – спросила она почти шепотом. Похоже, она не подумала о том, как прозвучал ее голос.

– Нет, еще один вопрос, который я должен упомянуть, если быть честными по отношению друг к другу. Как сейчас, с этой любовью… – Он замялся. – Ну, короче говоря… с ней лучше, чем без нее. Так что не удивляйся, если я буду больше чувств вкладывать в снятие чар с тебя, чем в стирку собственной души. Хотя, не скрываю, это очень больно.

Она долго молчала. Искала слова.

– Мне тоже больно, – наконец проговорила она. – Именно поэтому мы должны расстаться. Мы только раним друг друга. Это зашло слишком далеко. Ты ступил на дорогу, которая ведет к пропасти, и прошел по ней уже немало, признаюсь. Но еще можешь вернуться. А я не собираюсь глядеть, как безрассудно ты лезешь дальше. Надо сворачивать с плохой дороги, даже если уже прошел и половину, пусть и более трудную, оплаченную кровью, слезами и серебром. Ты на полпути. Можно сказать "уже", но умный человек скажет "лишь". И повернет. Безопасно. Потому что оттуда, где ты стоишь, вопреки видимости повернуть еще можно. Ты исполнял свои обязанности, искал пропавшую пассажирку. Может, слишком усердно, но это фирма тебе простит, когда афера на косточки развалится. А она развалится, вот увидишь. Никто не заинтересован в ее раздувании. Бельничане – по очевидным причинам, Ганза – из опасения за свое доброе имя. А я… – Выражение ее лица показало Дебрену, что она немного перебрала и охотно взяла бы назад последнее слово.

– Вот именно, – буркнул он. – Ты.

– Что ты собирался этим сказать? – нахмурила она то, что осталось от бровей.

– Ничего.

– Не лги. Я тебя уже знаю настолько, что могу понять, когда ты лжешь.

– Потому что не сдерживаюсь при тебе. – Он чуть-чуть улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. – Ну ладно. Меня удивляет, как легко тебе удается согласовать Бельницкое княжество, фрицфурдскую Телепортганзу и Ленду Брангго. Но я решил, что это эффект неудачной конструкции твоего высказывания и, честное слово, не собирался его комментировать.

– Знаешь что, Дебрен? – сказала она, подумав. – Кончай.

Подушечки его пальцев уже нащупали края металла. Он подумал, что рука забралась поразительно далеко для бездумной, лишенной разума и чувств конечности. Ну и для той, по телу которой она устроила себе эту никем не контролируемую прогулку.

– Так, как я бы хотел, – не могу, – сказал он, смягчая внешне небрежной улыбкой значение слов. – А так, как могу, – не хочу.

– Полпути – неприятное место. – Она не пыталась ничего делать с мужской рукой, согревающей то место, где сходились ляжки и бедро. Дебрен знал, что это случилось впервые за долгое-долгое время. Он был верен, что руки всех предыдущих претендентов она ломала или отсекала мечом. Он сознавал, что это может быть ложная, вызванная чарами уверенность, но все равно ему было приятно. – Когда вернешься, тебе с каждым шагом идти будет все легче и легче. Увидишь.