Но мои слова о моём скором замужестве, к моему огромному сожалению, никак не подействовали на Власова. Едва уловимая тень сомнения скользнула в его глазах, но тут же исчезла, снова наполняя его взгляд уверенностью и решимостью.

Он хотел сказать еще что-то, но сверху послышались быстрые шаги Катюши, спускающейся к нам и держащей в руках куклу.

– Папочка, пойдём? – спросила моя дочь, радостно глядя на Марка.

От её взгляда на него мне стало не по себе – я чувствовала, как Катя любит Власова, как тянется к нему, и меня это совсем не радовало.

– Да, малышка, – ласково ответил Марк, беря дочь за руку и направляясь к выходу.

Я смотрела им вслед, пытаясь восстановить душевное равновесие, которое при каждой встрече с Власовым значительно пошатывалось, а порой и вовсе падало к его ногам.

Он обернулся всего на секунду, выходя из дома, но этого мне было достаточно, чтобы прочитать в его взгляде настойчивость и, мне показалось, недоверие к моим словам. Что-то подсказывало мне, что Власов не поверил ни одному моему слову, да и глупо было на это рассчитывать – я сама себе не до конца верила. Иногда мне казалось, что мой бывший муж читает мои мысли, настолько хорошо он меня знал, настолько хорошо он мог прочувствовать меня, даже теперь, когда был мне совсем чужим.

***

Я не знаю, как мне удавалось избегать Власова – я буквально скрывалась от него, боясь саму себя и поведения своего сердца при его присутствии. Утешало одно – в будни мы с ним не пересекались – я работала, он тоже, а в выходные я убегала из дома раньше, чем он приезжал, чтобы забрать дочь. Через две недели стало немного проще – Власов улетел в Китай разбираться с какими-то проблемами, а я с облегчением вздохнула, ощущая какую-то свободу.

Смешно сказать, но я так и не разобралась в себе до конца. Нет, я была на сто процентов уверена, что хочу быть только с Серёжей, но я так и не поняла, что мне делать с чувствами к Власову, которые так некстати пробудились под действием того поцелуя. Я могла бы вечно избегать его и разговора с ним, но это вряд ли решит мои внутренние сомнения и терзания. Хотелось просто взять и скрыться с его глаз, чтобы не будить в себе лишние воспоминания, чтобы не испытывать снова неоправданное волнение, чтобы отчаянно не бороться с собственным телом, которое реагировало самым постыдным образом на его присутствие.

Но я точно знала, что я не смогу вычеркнуть его из нашей жизни из-за дочери, оставалось лишь одно – воспитывать в себе уверенность, что это пройдёт, что это не по-настоящему и что у нас нет никакого будущего, потому что у нас уже было прошлое, возвращать которое я не хотела – слишком больно было тогда, слишком спокойно и уверенно мне было теперь рядом с Серёжей.

Это странно, но если бы кто-нибудь спросил меня в мои семнадцать лет, что бы я предпочла: любить или быть любимой, я бы выбрала первое не задумываясь, пусть даже моя любовь была безответной. Теперь же, когда я прошла внушительный отрезок собственной судьбы, научивший меня жизни, я бы выбрала другой ответ. И я знала почему. Потому что не хотела больше испытать ту боль, от которой можно было умереть, потому что так удобнее, когда ты не зависишь от собственных чувств, потому что так спокойнее – знать, что никто больше не посягнёт на то, чтобы уничтожить и растоптать твою гордость. Потому что я поняла, что счастье – слишком хрупкое вещество, которое разбивается вдребезги одним поступком и что эту зависимость от любви нельзя вылечить, она ещё хуже, чем зависимость наркомана, и если тебе вдруг не посчастливится в какой-то момент принять новую дозу – ты погибнешь, мучаясь в невыносимых страданиях, как уже было однажды со мной. Это было хуже, чем ломка наркомана, потому что умирает только душа, а тело продолжает жить с этим.

Но мне несказанно повезло – у меня было лекарство – это любовь Серёжи. И как я могла снова упасть в этот омут зависимости после всего того, что со мной произошло? Нет, только не теперь! Мой доктор, у которого каждый раз была порция лекарства, всегда будет при мне, только с этой уверенностью я могу двигаться дальше, а чувства к Власову – это очередная доза, которую мне нельзя принимать, потому что я снова пущусь в этот водоворот зависимости и во второй раз уже вряд ли меня удастся спасти – это закон жизни.

Подобные размышления очень помогали мне быть уверенной в собственном выборе, но приближался мой день рождения, и я уже наверняка знала, Власов вернется к этой дате из Китая – об этом постоянно твердила Катя.

Я хотела одного – скрыться с Сергеем ото всех и отпраздновать свой день без поздравлений, подарков и прочей мишуры, но всё было против этого. Лиза снова пыталась взять на себя обязанность устроить мне праздник, но на этот раз я нашла в себе силы проявить настойчивость и волю, твердо ответив нет. Какого же было мое удивление и разочарование, когда Серёжа, сам Серёжа, сообщил мне, что арендовал самый приличный ресторан в Бору, чтобы отметить там мой праздник.

Сказать, что я была зла – ничего не сказать, но памятуя о дне, когда мы так серьезно поссорились из-за того пресловутого дома, я решила, что на этот раз не буду выказывать свой гнев. Серёжа был счастлив, потому что думал, что угодил мне, хотя я никак не могла понять – когда же он прекратит решать всё за меня, ставя в известность уже по факту. То ли дело было в его упрямстве, то ли он наивно верил, что я люблю сюрпризы, но он не оставлял попыток сделать что-то без моего ведома и огорошить меня этим в самый последний момент. Видимо, с тех самых пор, как он пытался вытащить меня из депрессии после измены Власова, привычка тормошить меня и веселить так и останется с ним навсегда.

Мне снова пришлось соответствовать окружающей среде, подбирать наряд, туфли и макияж, хотя я и сама немного удивилась, когда вдруг словила себя на мысли о том, что мне приятно это делать. Всё-таки я сама до конца еще не могла забыть свою недавнюю привычку – ненавидеть быть в центре внимания, хотя уже давно не ощущала себя неуверенной в себе. А вот что меня на самом деле расстраивало, так это то, как легкое волнение заполняло мою душу всё сильнее, чем ближе был назначенный час торжества. И я уже не могла уговаривать себя, что это из-за праздника, нет, я просто снова боялась встречи с Власовым. Боялась и предвкушала одновременно, если такое сочетание чувств вообще возможно.

Я знала наверняка, что Марк заявится в ресторан, знала, но всё равно его появление выбило меня из колеи, хотя я всеми силами старалась не подавать виду. Огромный букет из белых роз в его руках напомнил мне о чём-то, и моё сердце ухнуло вниз, а щеки покраснели, когда я поняла, о чем именно – я уже видела точно такой же букет ровно год назад, когда подобрала его на лужайке заднего двора.

Сомнений не оставалось – это Марк его там оставил. У меня не было времени подумать, зачем ему это было нужно, – Серёжа подлетел к нему в считанные секунды и буквально прорычал:

– Какого хрена ты здесь делаешь, Власов? Тебя никто не приглашал!

Серёжа был в ярости, а я в растерянности, потому что не знала, как вести себя в такой момент: встать на сторону Серёжи и наброситься на Власова с обвинениями или заступиться за Власова, как за отца моей дочери, и пойти против слов Серёжи. К тому же безумные догадки о том, что побудило тогда Марка бросить букет в мусорный бак, заставляли меня испытывать легкую тошноту.