Впервые в жизни я не мог поступить так, как мне хотелось, и мне оставалось только в очередной раз смириться со своим положением человека, который может и привык контролировать многое, но только не собственную судьбу. Даже Таня отметила, что я чем-то сильно расстроен, хотя ей вряд ли когда-нибудь удастся понять, что чувствует человек, способный на истинную любовь и потерявший эту любовь по своей собственной непросветной глупости.

Лиза пыталась вывести меня на разговор, ей хотелось понять, что происходит в моей голове, но я закрылся в себе, закрылся ото всех и не давал никому шанса влезть в мою почерневшую душу. Сестра быстро отвлекалась от мрачных мыслей обо мне, когда встречала Володю, а я ненароком отводил взгляд, когда видел их вместе, потому что это было выше моих сил – знать, что я убил подобное светлое чувство в Веронике ко мне, знать, что моё чувство к ней только умножается с каждым днём и мне всё труднее держать его в узде собственного умения контролировать эмоции.

Это могло показаться бы странным, но я на самом деле почувствовал себя счастливым, когда нечаянно встретил бывшую жену в ресторане. В тот момент мне показалось, что сама судьба привела её сюда, мешая мне окончательно сойти с ума от непроглядности своего существования. Как оказалось позже, имя той судьбе – Лиза Власова.

Моя бывшая жена… Бывшая… Я ненавижу теперь слово «бывшая», и каждый раз меня передёргивает при его произношении, сводит челюсть и скрипят зубы, но я понимаю, что не могу просто так убежать от этого слова, что теперь оно приклеилось к образу когда-то моей Веронике и вряд ли когда-нибудь отклеится от неё, что оно будет преследовать меня ещё очень долго и когда-нибудь моя челюсть окончательно съедет набок от частого употребления такого прилагательного.

В тот вторник в ресторане Вероника выглядела суровой, занятой и совсем не желающей видеть меня в качестве соседа по столу, но я не смог отказать себе в маленькой поблажке напроситься за её столик. Пока я делал заказ, я не мог не смотреть на неё, и она даже в своей раздражённости была очаровательна. Её оставшаяся со школьных времён привычка закусывать губу сохранилась, только теперь я не мог понять истинную причину такого обворожительного жеста: Вероника нервничает, злится или раздражается, но, вне всякого сомнения, подобное зрелище заставляло моё разъеденное кислотой бессилия сердце биться немного быстрее и сбивчивей, чем обычно.

Я старался быть вежливым и слегка отчуждённым, боясь окончательно оттолкнуть её и рассеять это розовое облако мимолётного счастья, так нежданно образовавшееся над моей головой и приносящее мне практически умиротворение. Да, я мог с уверенностью сказать, что, сидя за столом привычного ресторана в обществе бывшей жены, я ощущал, как каждая клетка моего измученного организма наполняется жизнью. Я не был непроходимым тупицей, чтобы давать себе хоть какую-то надежду, отнюдь, я просто наслаждался моментом, пытаясь запомнить каждую секунду, чтобы потом, снова проснувшись ночью от очередного кошмара, вспоминать нашу встречу и искать в этих воспоминаниях покой.

Вероника шла на контакт, отвечая мне прохладно, но не грубо, однако когда я ляпнул что-то о том, что в курсе её нового занятия, лёд ненависти, причину которой я так и не понял, резко въелся в её слова, настолько стремительно, что я едва успел среагировать на её желание покинуть моё общество.

Я вдруг понял, что если она сейчас встанет и уйдёт, мне никогда не удастся повторить эту попытку наладить хотя бы приятельские отношения. Не давая себе хотя бы секунду на раздумье, я преградил ей путь, и будь, что будет. Пусть она возненавидит меня ещё больше, но я не мог отпустить её, просто физически не мог.

Я надавил на старые привычки Вероники, я хорошо знал, насколько она терпеть не может быть объектом всеобщего внимания, особенно если дело пахло скандалом, и пока я ждал её решения, моё сердце почти не билось. Стоило мне увидеть нерешительность в её карих глазах, я понял, что выиграл эту маленькую битву за возможность побыть с ней ещё несколько минут.

Мне с трудом удавалось контролировать свою речь, когда я рассказывал ей забавные истории из жизни Китая. Мне не удавалось не разглядывать её, когда я продолжал повествование о такой чужой, но прекрасной поднебесной стране. Я всеми силами пытался быть непринуждённым, и в какой-то момент мне даже показалось, что я прочёл в её глазах что-то большее, чем холодность и ненависть, что-то тёплое, так сильно напоминающее мне те далёкие времена, когда мы были счастливы вместе.

Я не позволил себе дать этой догадке почвы для укоренения, это бы сгубило меня окончательно и я уже никогда бы не смог найти самого себя в пучине горя и отчаяния, и правильно сделал, потому что каждый раз, когда мне мерещилось что-то важное и родное, это что-то моментально исчезало, уступая место привычной холодности.

Мне хотелось сделать хоть что-то для неё, и я предложил оплатить её счёт, но я не учёл, что эта новая Вероника Новикова – независимая и гордая женщина, не желающая принимать хоть что-то из рук бывшего мужа. Меня слегка задел её упрямый и жёсткий отказ, настолько непривычно мне было её поведение, настолько я хотел быть хоть чем-то для неё полезным, хоть чем-то заслужить ещё один её взгляд. Она лишила меня и этого, гордо удаляясь к своей машине, цокая маленькими каблуками ботинок о ровную тротуарную плитку, на ходу поправляя каштановые волосы. Я не мог оторвать от неё взгляд даже тогда, когда она быстро села за руль и умчалась прочь по своим делам, возвращая меня окончательно с небес на землю и напоминая, что мы – чужие люди.

Заряда, который я получил после вполне дружественной беседы с Вероникой, мне хватило на всю оставшуюся неделю, однако ближе к выходным я снова начал ощущать острую потребность увидеть свою бывшую жену. Эта потребность походила на ломку наркомана, особенно сильно это ощущалось вечером в пятницу, когда я уже не мог думать ни о чём другом, как прыгнуть в машину и направиться в Бор, лишний раз не задумываясь о том, что кроме дочери там меня никто не ждёт.

Направляя свой автомобиль по дороге в маленький провинциальный город Ленинградской области, я позволял себе наслаждаться своими ощущениями, предвкушая встречу с Вероникой, которая, я точно знал, будет мимолётной и холодной. Мне было плевать на качество, мне был важен сам факт, можно сказать, он был жизненно необходим.

Я приезжал в Бор уже за полночь, оставался в доме родителей до рассвета, чтобы утром уже заехать за дочерью. Надо признать, что после моего возвращения из Китая мои родители стали относиться ко мне более тепло и всегда были рады моим визитам, хотя я всё ещё читал в глазах матери немой упрёк за прошлые поступки. Отец же никогда ни в чём не упрекал меня, и мне даже иногда казалось, что он понимает меня больше, чем кто-либо, хотя я никогда не изливал ему свою душу о произошедшем два года назад.

В то субботнее утро Вероника снова была в образе бизнес-леди, и я не мог не отметить, как элегантно она выглядит в сидящей по фигуре блузке из полупрозрачной ткани персикового цвета и чёрной узкой юбке, едва доходившей до колен. Я честно старался не заострять своё внимание на просвечивающийся сквозь ткань блузки сексуальный кружевной бюстгальтер, скрывающий собой аккуратную грудь моей бывшей жены. Однако стоило ей повернуться и пройти в гостиную, я поймал себя на том, что бесцеремонно пялюсь на круглый, обтянутый юбкой и слегка виляющий изящный зад Вероники Новиковой.