«Мне тогда казалось, что я люблю Чарли, и я дала ему это понять, но обманывала себя. Сколько раз он упрекал меня за один-единственный нескромный взгляд? Сейчас я нахожусь под властью совсем другого чувства, слишком нового и внезапного, чтобы доверять ему. Я должна сначала проверить себя, потому что любовь Мэка глубже любви бедного Чарли, и я должна быть предельно честной».

Она мгновенно покорилась этому побуждению, уверенная, что оно правильно. Пауза вслед все тянулась, Роза стояла с пылающими щеками, опустив глаза. Глупое положение, но Мэк сразу заметил ее колебания и начал надеяться, что достиг своей цели. Однако Роза словно окатила холодной водой пылающий в нем огонь, укротив, но не потушив его. Она подняла глаза и решительно заявила:

– Я пришла сюда, чтобы попросить дядю посоветовать вам уехать поскорее. Вы очень терпеливы и покорны. Но нельзя ставить свое счастье в зависимость от другого человека, а для меня вредно сознание, что я имею столько власти над вами. Уезжайте, Мэк, проверьте, не ошибаетесь ли вы сами. Пусть ваши занятия не зависят от ваших чувств ко мне. Все может кончиться так же внезапно, как началось, и тогда не избежать охлаждения нашей дружбы и взаимных упреков. Пожалуйста, уезжайте! Я так люблю и уважаю вас, что не могу быть счастливой, взяв все и ничего не давая. Мне нужно подумать… Узнать…

Роза начала бойко, но закончила с некоторым смущением и пошла к двери, потому что лицо Мэка вдруг просияло. Когда девушка пробормотала последние слова, он в душе засмеялся, с восторгом принимая приказание уехать.

– Не говорите, что вы ничего не даете. Вы только что доказали, что заботитесь обо мне. Я уеду, и уеду скоро. Посмотрим, не поможет ли вам разлука «подумать, узнать и убедиться», так же как и мне. Как я хотел бы сделать для вас еще больше, если бы мог. Прощайте!

– Вы сейчас уходите? – Роза остановилась и оглянулась с изумлением, когда он подал ей поломанное перо и отворил дверь, как всегда делал доктор Алек, потому что, вопреки своему желанию, Мэк очень походил на «лучшего дядю на свете».

– Нет еще, но, кажется, вы собирались выйти.

Роза покраснела, как маков цвет, и, схватив перо, побежала наверх, где в лихорадке перепортила все новые носовые платки тетушки Изобилие, по рассеянности наметив на них инициалы Мэка – А. М. К.

Через три дня Мэк объявил о своем отъезде. Никто не удивился, что он собрался так поспешно, это было в его манере. Лекции знаменитого профессора стали хорошим предлогом для поездки в Л. Дядя Алек скромно исчез в последнюю минуту и велел передать, что приедет проводить отъезжающего прямо на станцию. С тетушкой Изобилие Мэк попрощался у нее в комнате. Роза встретила его в зале, всем видом показывая, что не хочет его задерживать. Она немного боялась нового свиданья, потому что глупо вела себя в прошлый раз, и напустила на себя спокойный и ласковый вид, надеясь, что выглядит вполне убедительно. Мэк опять удивил ее, сказав весело:

– Прощайте, кузина; пишите, когда вам вздумается, – пожал ей руку и вышел из дома так беззаботно, как будто они расставались на один день, а не на три месяца.

Роза точно получила удар в самое сердце. Стараясь оставаться небрежной, она сказала себе: «Это вовсе не любовь, а всего лишь причуды гения!»

В этот момент она обернулась, почувствовав порыв холодного воздуха. Кто-то в теплом пальто обнял ее и крепко прижал к себе, а потом исчез так же быстро, как появился. Девушка поспешно скрылась в своей комнате и торжествующим, дрожащим голосом поделилась с Психей:

– Нет, дело не в гении. Это, должно быть, любовь!

Дня через два после Рождества молодой человек серьезной наружности входил в одну из больших церквей города Л. Сев на указанное ему место, он слушал богослужение с благочестием, достойным похвалы, и в особенности музыку, которая, по-видимому, доставляла ему большое удовольствие. Джентльмен, сидевший подле него, заметив это, решил побеседовать с незнакомцем по окончании службы.

– Прекрасная проповедь! Вам прежде доводилось слушать нашего пастора, сэр? – начал он, когда они выходили вместе с другими. Молодой человек как будто медлил, осматривая старинное здание.

– Очень хорошая. Нет, сэр, не имел удовольствия. Я много слышал об этом старинном здании и очень рад, что попал сюда. У вас здесь замечательный хор, – продолжал приезжий, поглядывая на дамские шляпки за полуоткрытой портьерой.

– Лучший во всем городе! Мы гордимся нашей музыкой и всегда стараемся подбирать лучших исполнителей. Многие приезжают сюда, только чтобы послушать их, – вид старого джентльмена показывал, что у них на хорах поют исключительно херувимы и серафимы.

– Кто здесь контральто? Соло было восхитительным, – молодой человек остановился прочесть вывешенное на стене объявление.

– Мисс Мур. Она приехала к нам около года назад и с тех пор всех приводит в восхищение своим талантом. Прелестная молодая леди. Не знаю, как мы без нее раньше обходились. Она превосходно поет в ораториях[71]. Вам никогда не приходилось ее слышать?

– Никогда. Она, кажется, приехала из X.?

– Да, и с очень хорошими рекомендациями. Она была воспитанницей в одной из самых почтенных тамошних семей, по фамилии Кэмпбелл. Если вы приехали из X., должны знать их.

В этот момент молодой человек заметил высокую леди, сходящую по ступеням церкви со смиренным выражением красивых глаз, в руках она несла молитвенник.

– Да, мне приходилось встречаться с ними. Всего хорошего! – молодой человек торопливо раскланялся и поспешил за леди. Он едва успел окликнуть девушку, когда она поворачивала в боковую улицу:

– Фиби!

Одним словом он произвел чудесное превращение: мгновенно исчезло отрешенное выражение, девичье лицо внезапно потеплело и расцвело ярким румянцем, в нем зажегся какой-то волшебный свет. Она обернулась и счастливо воскликнула:

– Арчи!

– Сегодня истек ровно год. Я говорил, что приеду. Вы забыли?

– Нет. Я знала, что вы приедете.

– Пойдемте в сквер, там и поговорим.

Старый сквер был довольно мрачным и запущенным. В центре его находился заколоченный квадратный фонтан, в блеклой траве желтели пятна опавшей листвы, с которой играл холодный осенний ветер. Но для наших влюбленных это был земной рай. Взявшись за руки, они бродили по аллеям, освещенные призрачным осенним светом, и были так поглощены друг другом, что совершенно не замечали, с каким любопытством смотрят на них скучающие горожане.

– Фиби, готовы вы теперь вернуться домой? – спросил Арчи, нежно глядя на печальное личико и удивляясь, почему не все женщины носят маленькие черные бархатные шляпки с темно-красным цветком.