Открылась дверь, яркий свет освещал стены, где висели охапки сухих трав. Эктор уложил Джемму на стол, очень осторожно, но она застонала.

– Прости, – тихо сказал он, вытаскивая из-под нее руку.

Он убрал с ее лица пропитанные кровью волосы, которые, наверное, были бы светло-рыжими, если их вымыть. Раскрыл одеяло, и я резко вдохнула при виде окровавленной блузки. Кровь шла из рваных ран на горле, на груди…

Эктор вскинул голову, бурлящие серебром глаза устремились на меня.

– Тебе правда не стоит здесь находиться.

Я отошла назад. Джадис негромко защебетала. Я открыла рот, но не смогла найти слов, глядя на девушку. Меня охватило острое ощущение… цели. Ривер встал в углу комнаты и сложил крылья.

– Боги богов, – раздался хриплый голос.

Я оглянулась и увидела богиню Лейлу, которая вошла в другую дверь. Ее черные косы были собраны сзади в узел. Она отшатнулась, а ее темно-коричневая кожа посерела.

– Проклятые Тени.

– Да, – прорычал Эктор.

Следом за Лейлой появился ее брат.

Теон остановился. Его ноздри раздувались, лицо посуровело. Он опустил взгляд… Центр моей груди взорвался жаром, как бывало, когда…

Я сделала резкий вдох и перевела взгляд на Джемму.

– Она… она мертва.

– Как ты можешь знать? – возразил Эктор. – Нет…

Он осекся, глядя на нее. Его руки упали.

Я была права. Хотя на вид в ней ничего не изменилось, я ощущала, что она умерла. Так же я знала тогда, что ястреб был всего лишь ранен. Тепло в груди мощно загудело, хлынуло в мою кровь. Джадис издала трель и подняла крылья, задев мою шею. Ривер вскинул голову и закричал, привлекая внимание близнецов.

– Что это с ними? – спросил Теон.

– Я не знаю. – Эктор медленно перевел взгляд от дракена к Джадис, которая суетилась на моем плече. – Никогда их такими не видел.

Рейн первым прибыл из тронного зала, и его ругательства потонули в крике дракенов. Вибрирующий жар… пробудил… инстинкт. Инстинкт, который никогда не проявлялся так мощно. Сердце тревожно оборвалось, а Джадис толкнулась головой в мою голову. Ривер вторил дракенке. Неужели они почуяли то, что нарастает во мне? Неужели они способны это чувствовать?

Джадис начала спускаться, и я опомнилась, в последний момент помешав ей упасть. Я поймала ее извивающееся тельце и опустила на пол. Она побежала к Риверу, прижалась к его боку и залезла ему под крыло.

Я должна что-то делать. Я раскрою свой дар, не зная, к каким последствиям это приведет, но не могу бездействовать и позволить ей умереть, когда способна этому помешать. Я могу ее исцелить. Я не стану стоять сложа руки.

Рейн что-то говорил об Эше, словно из ниоткуда появился Сэйон и подошел к столу. Он уставился на Джемму, качая головой. Я двинулась вперед, ощущая, как открывается и усиливается мое чутье. Приблизившись к девушке, я теперь видела, что она ненамного старше меня.

– Ты… ты светишься, – прохрипел Эктор.

Сэйон поднял голову, близнецы повернулись ко мне.

Слабое серебристо-белое свечение сочилось из-под рукавов и устремлялось к моим ладоням.

– Это еще что такое? – прошептал Теон.

Я сделала глубокий вдох и ощутила аромат сирени. Недавно распустившейся сирени. Этот запах… исходил от меня. Кто-то заговорил – я не поняла, кто и что он сказал. Не расслышала из-за гула в ушах и призыва… зова, проникшего глубоко в мышцы, подавляющего все мысли. Я сознавала, что Лейла и Теон отступили назад, а Сэйон и Эктор глазели в ошеломленном молчании.

– Сера, – пробился сквозь гул голос Эша.

Я подняла голову. Он стоял в дверном проеме, позади него – Рахар. Первозданный широко распахнул глаза, оттенки серебра и клубы итера, вихрящиеся в радужках, ярко сверкали – так же, как и свечение, исходящее от моих рук.

Он так же недоверчиво застыл, как и другие, в то время как по мне продолжало распространяться гудящее тепло.

Мое сердце учащенно забилось. Я не могла подавить дар, заглушить его или отключить, как бывало в прошлом.

– Я не могу стоять сложа руки, – прошептала я, хотя он понятия не имел, о чем я говорю.

Он об этом не знал. Я ему не рассказывала. Может, следовало, но теперь слишком поздно.

Ривер опять закричал, и этот звук нарушил тишину в комнате. Эктор выругался вполголоса, а серебристо-белый итер завихрился вокруг моих пальцев. С пересохшим горлом и колотящимся сердцем я положила дрожащую ладонь на руку Джеммы.

Сэйон что-то сказал, налетев на стену. Травы над ним закачались.

– Ты это чувствуешь? – спросил он. – Мы все чувствуем.

Я не знала, о чем он говорит. И не хотела знать. Вихрь мыслей мешал ясно думать.

Мерцающий свет сорвался с моих пальцев и яркой, мощной волной устремился к Джемме. У меня перехватило дыхание, когда итер просочился в ее кожу, заполнил ее вены, пока они не стали видны – ожившая паутина на бледной плоти, синяках и ранах.

– Что?..

В комнату вошла Эйос с тазом воды. Она резко остановилась и медленно опустила таз.

Серебристый свет горел на коже Джеммы ярко, как солнечные лучи летним днем. Ее грудь поднялась в глубоком неровном дыхании, которое прокатилось по всему ее телу. Я подняла руку. Свечение запульсировало и стало тухнуть, медленно угасая, пока…

Ее перепачканная кровью кожа разгладилась, кожа на порозовевших щеках стянулась. Царапина на лбу зажила, виднелась лишь розовая полоса. Рана на горле закрылась, оставив только неровный шрам с проколами. Глаза Джеммы открылись. Карие. Она посмотрела прямо на меня, а потом опять закрыла глаза. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, она дышала глубоко, как спящая. Зажившие губы приоткрылись в ровном выдохе.

– Ты… – прошептал Эш, и его глубокий голос прозвучал хрипло.

Я посмотрела на него. Никогда не видела его таким потрясенным, таким открытым.

– Ты несешь в себе искру жизни.

Глава 34

Искра жизни.

«Ты несешь искру жизни, – прошептал в моей голове голос сира Холланда. – Несешь надежду. Возможность будущего».

Ривер опять издал странный неровный звук, который подхватила Джадис. Снаружи отозвался хор глубоких голосов, отчего затряслись травы, развешанные на стенах.

Похоже, только Эйос была способна двигаться. Она подошла к столу, поставила таз и, бросив на меня взгляд, проверила пульс Джеммы.

– Она точно жива.

– Вот… – заговорил Эш.

Под его кожей бешено кружились тени. Я смотрела на него и видела только его. Видела, как его неверие сменилось удивлением, превратившимся в нечто мощное и яркое, нечто сродни надежде. В груди все сжалось, я не была уверена, что дышу.

– Вот что он сделал, –