Только помни, что сказала вещая. Не спеши с выводами, прежде размышляй. И помни, что у тебя теперь есть сын, не вздумай сделать глупость, даже если увидишь, что со мной что-то случилось. Ты можешь и ошибиться.

– Ох… – Губы мои задрожали, и влага заполнила глаза мутной пеленой.

– Ты меня услышала? – строго вопросил супруг.

– Да, – кивнула я.

Более ничего сказать не успела, потому что Танияр прижался к моим губам, а когда отстранился, на устах его играла теплая улыбка.

– Люблю тебя, – шепнул дайн. – И я сделаю всё, чтобы дальше наша жизнь была такой, как мы мечтаем. Я вернусь, обещаю.

– Уж сделай милость, – плаксиво произнесла я и добавила: – Я буду ждать тебя, мой любимый.

– Я вернусь, – повторил он, а затем окончательно отстранился и направился прочь стремительным шагом.

– Танияр! – воскликнула я, поддаваясь эмоциям, но на плечи мне легли чьи-то ладони.

Обернувшись, я увидела Архама. Он укоризненно покачал головой и мягко подтолкнул меня в сторону двери. Только сейчас я поняла, что и братья покинули ханам, остались только мы с деверем.

– Идем во двор, – произнес Архам. – Там подождем. А сейчас мешать не будем.

Кивнув, я первой поспешила покинуть ханам. Здесь нам делать было уже нечего. Лишь на пороге обернулась и увидела, как лопнула иллюзия и разлетелась снопом белых искр, тут же угасших. Лишь в «зеркале» продолжали шагать воины Илгиза. Я даже увидела салгаров, а потом Архам подтолкнул меня, и мы вышли в узкий коридор, а после и во двор.

Суеты не было, как не было и промедления. Без толики волнения ягиры надевали халыны, вооружались и шли на поляну. Туда же спешили и язгуйчи, призванные дайном. С ними немало занимались за это время, и не только воинской наукой, но и сборами. А оповещением служил не набат, а кристалл, выданный магистром каждому воину. Об этом я знала, потому не удивилась, видя и их готовность.

Чтобы не мешать, мы с Архамом стояли в стороне и наблюдали. Сердце мое замирало, но я заставляла себя держать лицо, и даже улыбка не сходила с моих уст. Воины шли исполнить великий долг перед своим Создателем, и почетнее этого не могло быть ничего. Только ведь это не безобидное состязание…

– Боги, – все-таки всхлипнула я, и Архам, накрыв мои плечи рукой, притянул к себе. Однако я отстранилась, быстро смахнула с глаз набежавшую влагу и указала на ворота Иртэгена. – Идем, там подождем появления Танияра.

– Хорошо, – не стал спорить деверь.

Я подняла на него взгляд и увидела, как Архам поджал губы. После вздохнул и зашагал рядом со мной.

– Что тебя тревожит? – спросила я, чтобы отвлечься от тяжких мыслей.

– Я никогда не участвовал в битвах, – сказал брат моего супруга. – С племенами сходился Танияр. С отцом к пагчи пошел Танияр. Когда пришли Елган и Налык, я был в проклятом Даасе. И сейчас я снова в стороне. Я должен идти с ними. Меня обучали сражаться, а я всегда, словно женщина, остаюсь в стороне.

Улыбнувшись, я сжала его ладонь, и Архам посмотрел на меня.

– Ты зря пеняешь на судьбу, братец, – сказала я. – Ты прекрасный воин, и я это видела трижды. И все три раза ты стоял один против нескольких противников, и трижды вышел победителем. Тебя хорошо обучали, и ты это доказал. Показал, что так же отважен, как и Танияр.

– Во второй раз нам помогли урхи, – усмехнулся Архам. – Иначе я бы не выстоял.

– Никто бы не выстоял, – отмахнулась я. – Потому Отец и отправил к нам помощников. Но главное, ты ведь не испугался, не отступил и не сдался, был готов к драке, даже понимая ее тщетность. Нет, Архам, ты воин.

Он рассеянно улыбнулся, но было понятно, что остался при своем мнении. Настаивать и спорить я не намеревалась, сейчас было не до того. Мы уже дошли до ворот харата и намеревались пересечь их, когда нас нагнал Берик. Мой телохранитель пристроился рядом со мной, и я поняла, что он остается. С дайном уходил Юглус.

Прерывисто вздохнув, я попыталась найти его взглядом, но сейчас это сделать было невозможно. Поляна была заполнена язгуйчи и ягирами. Последние и вовсе были похожи друг на друга, будто по земле рассыпали горох. Еще и зеленый цвет усиливал ассоциацию, и я нервно хохотнула. Однако тут же мотнула головой, отгоняя истерическое веселье, за которым скрывался страх.

– А остальные ягиры и язгуйчи? – вдруг встревожилась я, поняв, что на поляне стоят только войны из Иртэгена.

– Ты же была в ханаме, – справедливо заметил Архам. – Танияр говорил обо всем.

– Я задумалась и прослушала, – вынуждена была признаться я.

– Плохо иметь большую голову, – усмехнулся деверь. – Слишком много места для мыслей. Была бы маленькой, думать бы было уже некуда, тогда не пропустила бы ни слова. – Я ответила сердитым взглядом, и ман-ердэм хмыкнул. Однако томить не стал и пояснил: – Все получили знак дайна и собираются там, где было уговорено. Так сейчас во всех частях Айдыгера, на землях племен и в таганах, какие дружны нам. Об этом они сговорились уже давно. Только хигни не пойдут, они не воины.

Я согласно кивнула. Хигни и вправду были далеки от ратной науки, да и по складу своего характера оказались не воинственны, чем и была обусловлена их отгороженность от всех прочих народов. Даже от их соседей кийрамов. Но зато они были учеными. Именно так – учеными, и поболее, чем те же халимы.

Хигни свои знания не скрывали от соплеменников, разве что дальше их земель эти знания не уходили. Они помнили большое количество комбинаций ирэ, что показали еще во время собрания на сангаре. Тогда они были единственными, кто кивнул на мой вопрос «Смогли бы люди прочесть книгу Шамхара?». Но письменность была не единственной наукой, какую сохранило это племя. Математика, знания о географии, даже частично история прежнего мира хранилась ими как легенды. И в искусствах это племя не уступало курменайцам, возможно, даже превосходило. Так что не оценить дружбу с ними было невозможно.

Но это в мирной жизни, в сражении же хигни были бесполезны. Однако Танияр не пренебрегал и ими. И дело тут было вовсе не в оценке пользы знания этого племени для будущего. Дайн не желал оставлять в стороне никого из детей Белого Духа, если они не отворачивались сами. Сейчас шла речь не о территориях, но о самом существовании нашего мира, а хигни были его неотъемлемой частью. Потому Хаман сидел рядом с теми, кто отправлялся в горы, чтобы остановить Илгиза