О любовной жизни миссис Роудриг Тик размышляет без особого удовольствия, но и отказывать этим несчастным в шансе на любовь она считает неправильным. Ей хочется думать, что этот шанс, пусть и очень зыбкий, имеется у всех и каждого. Определенно, миссис Роудриг говорит о Билле Тейлоре так, будто влюблена в него. По ее словам, каждый год она надеется, что среди ее учеников появится будущий Билл Тейлор, и да, порою она видит в ком-то потенциал, но по тем или иным причинам все ее ученики до идеала недотягивают. Стиль мистера Тейлора, с придыханием добавляет она, вероятно, уникален.

На прошлой неделе миссис Роудриг дала задание на дом: посмотреть “Рисование для релаксации” Билла Тейлора, чтобы обсудить художественные приемы этого великого человека на уроке в понедельник. К горькому разочарованию учительницы, передачу смотрела только Тик, хотя про домашнее задание она благополучно забыла, а смотрела просто из любопытства. Вопреки названию, передача Билла Тейлора держит в напряжении как мало что в телепрограмме. Иногда – скажем, минут за десять до конца – представляется невозможным, чтобы Билл Тейлор закончил картину на глазах у телезрителей, но не спешите делать ставки на проигрыш человека, орудующего кистью с таким напором. Бывает, он заканчивает за считаные секунды до заставки, не успевая даже толком попрощаться с аудиторией, но картина каждый раз завершена, так или иначе. Тик не очень знает, как к этому относиться. То, что он всегда заканчивает, добавляет передаче саспенса, но иногда Тик ловит себя на мысли “пусть что-нибудь ему помешает” – порыв ветра, например, опрокидывающий мольберт и расшвыривающий кисти; но потом она чувствует себя виноватой за то, что пожелала неудачи этому бедняге, ведь это все равно что оправиться на автогонки в надежде увидеть катастрофу. Тик хотелось бы узнать, что думает о Билле Тейлоре Джон Восс, но она не уверена, есть ли у них с бабушкой телевизор.

– Итак, Кристина, – говорит миссис Роудриг, явно огорченная необходимостью вести столь важную беседу со своей самой нелюбимой ученицей, – как бы ты определила стиль мистера Тейлора?

Тик, разумеется, знает правильный ответ. Слово, подразумеваемое миссис Роудриг, – из тех, что пишут на пейзажных открытках, с которых срисовывает Билл Тейлор. Типа “неподражаемый”. И почему бы не порадовать учительницу?

Но Тик отвечает:

– Скоростной.

* * *

Самое неприятное из того, что Тик узнала о миссис Роудриг, – ее родственные связи (не прямые, но со стороны мужа) с семейством Минти, чем, надо полагать, и объясняется наличие у Зака разрешения на свободное перемещение по школе за подписью учительницы. Пользуясь этим пропуском, Зак раза два в неделю является в столовую, когда там нет никого, кроме Тик и Джона Восса. С тех пор как Тик дала ясно понять, что титул “подружки Зака” ее не привлекает, его насмешки над Джоном достигли такого градуса, что она подумывает рассказать мистеру Мейеру о том, что происходит. Даже с пропуском Заку в столовой делать нечего, и уж тем более он не имеет права открывать дверь своим ключом, и Тик не сомневается: узнай об этом директор, у Зака будут проблемы – возможно, его даже временно отчислят из футбольной команды. Она также перебирает в уме все за и против разговора с отцом на эту тему, но опасается, как бы он не перегнул палку, учитывая его глубоко презрительное отношение к отцу Зака.

Что-то она должна сделать, это ясно, ради Джона Восса, но иногда ей кажется, что издевки ему слаще меда, и если он ничего не предпринимает в свою защиту, то что можно требовать от нее? Однако пока она остановилась на политике умиротворения, чувствуя, что хотя ее влияние на Зака значительно уменьшилось, но все же не иссякло, и о своем нежелании более числиться в его друзьях она ему до поры до времени не скажет – из боязни, как бы все не стало еще хуже.

Тик отлично сознает слабые стороны такой политики, поскольку по истории они как раз проходят Вторую мировую войну, и, по единодушному мнению всего класса, с Гитлером надо было сразиться раньше. Тик с этим не спорит в принципе, но ее поражает абсолютная невосприимчивость одноклассников к боевым потерям. На прошлой неделе им показывали фильм, начинавшийся с высадки в Нормандии, и не успел первый американский солдат, парень немногим старше Тик, получить пулю в лоб, едва десантный войсковой транспорт причалил к берегу, как у Тик онемела левая рука, и ей пришлось уткнуться головой в прохладную поверхность стола, чтобы унять нестерпимую боль. Спустя десять минут мистер Мейер помог ей выйти из класса.

Как бы то ни было, пока политика умиротворения. Но что, если она не права? На дне ее рюкзака валяется украденный канцелярский нож, который она до сих пор не подсунула в шкаф с принадлежностями для рисования, а возможностей было хоть отбавляй. Бывает, когда Зак мучает Джона Восса в столовой или, как сегодня, приходит на урок рисования под каким-нибудь надуманным предлогом, чтобы его дружок Джастин Диббл тоже поучаствовал в развлечении, Тик представляет, как достает нож и проводит лезвием по широкому тупому лбу Зака.

– Эй, Джон, – говорит ее бывший бойфренд, – как твоя бабушка? С ней все нормально?

Джон не реагирует, продолжая рисовать. Класс теперь работает с акварелью, любимыми красками Билла Тейлора, и миссис Роудриг, очевидно устав от изобразительной тематики своих учеников, принесла вазу с цветами и водрузила в центре комнаты, для чего потребовалось временно переставить столы, маркированные цветом, огромной буквой П, чтобы каждому была хорошо видна ваза с ее содержимым. В этой новой симметрии абсолютно одинаковых столов невозможно понять, где Синий стол, а где Красный, пока кто-нибудь за него не сядет, определив таким образом идентичность стола на текущий день. На этой неделе Тик и Джон Восс приходили в класс первыми и каждый раз назначали Синим другой стол; сегодня они выбрали тот, что находился ближе всех к учительскому письменному столу миссис Роудриг. Идея принадлежала Тик. Ей было любопытно выяснить, к каким ухищрениям способна прибегнуть эта женщина, лишь бы не замечать в упор обитателей Синего стола. Пока – а до конца занятия осталось десять минут – миссис Роудриг посмотрела в их сторону лишь однажды, несколько минут назад, когда появился Зак и сел рядом с Кэндис.

Зака из художественного класса следовало бы выдворить, и все же Тик рада полнейшему равнодушию учительницы к их столу. Ей трудно рисовать, когда кто-то стоит за спиной и наблюдает, и к тому же она бы сочла своим долгом игнорировать любой совет миссис Роудриг. После того как она назвала стиль Билла Тейлора “скоростным”, мнение учительницы о ней, и прежде невысокое, снизилось радикально. “Хочешь показать, что ты умнее всех?” – спросила она. Тик ответила, мол, ничего подобного, но выражение обиды за своего кумира еще долго не сходило с лица миссис Роудриг.

Не обвинят ли ее опять, думает Тик, в “умничанье”, когда она покажет миссис Роудриг картину, над которой сейчас работает? В центре букета монструозный пион, похоже купленный на распродаже в супермаркете. Ко вторнику его согнутые лепестки начали осыпаться, распространяя по классу слабый, но явственно сладкий запах гниения и неминуемой гибели. Тик понимает, чего учительница ждет от учеников, – нарисовать пион таким, каким он был в понедельник, все еще красивым, – по крайней мере, в представлении миссис Роудриг. Тик же с самого начала видела в этом пионе нечто чрезмерно экстравагантное, словно Бог, создавая именно этот цветок, хотел дать понять, что случается, когда хорошего слишком много. А для тех, кто не понял с первого раза, – лепестки, опав, сразу начинают вонять. Как правило, Тик склонна думать, что Бога нет, но порой ее одолевают сомнения – в таких случаях, как сейчас, когда многоуровневый смысл проступает столь явно, что кажется божественным посланием. Она сознает, что, возможно, дело лишь в том, что Тик просто обменивается мнениями с Тик, но из уважения к своему отцу, который верит в Бога и хочет, чтобы и она верила, она стремится мыслить широко, не отвергая самых разных гипотез.