Свет с неба…

Гильдестеррон.

И еще – Аскалон. Еще одно слово из древнего языка Инисских островов. Искаженное «астра» – звезда и еще «лан» – сила. Это объяснил Эде Лот.

Звезда Силы.

– Я в Инисе… наткнулась на запись с Румелабарской скрижали. В ней говорится о равновесии между огнем и звездным светом. – Эда еще не договорила, когда ей пришло в голову объяснение, показавшееся сейчас более здравым. – Деревья сидена даруют магический огонь. Мне подумалось, что твоя сила – другая твоя сила – исходит с неба. От Косматой звезды.

Лицо Калайбы было не из тех, что подвластны потрясению, но Эда заметила, как метнулся ее взгляд.

– Неплохо. О, просто отлично. – У ведьмы вырвался мелодичный смешок. – Я думала, это знание не выпускают с Востока. Каким образом волшебница прослышала о Косматой звезде?

– Я побывала в Гултаге.

Эти самые слова произносила Трюд утт Зидюр. Действовала девушка по-дурацки, но в чутье ей не откажешь.

– Умно и отважно – пробраться в погребенный город. – Калайба разглядывала гостью. – Я буду рада твоему обществу в своем приюте – раз уж меня лишили общества сестер обители. А поскольку большая часть правды тебе уже известна… не вижу, почему бы не досказать остального. Все равно ты не сможешь обернуть этого знания против меня. До следующей Эры Звездного Света тебе не дожить.

– Я буду бережно хранить это знание.

– Не сомневаюсь. Конечно, – задумчиво добавила Калайба, – для понимания моей магии тебе нужно узнать о происхождении сидена и двух ветвей магии, а Мита в этом мало понимает. Она держит своих дочерей в потемках – они, как в одеяла, зарываются в потрепанные книги. Вы все насквозь пропитались невежеством. Мое знание – истинное знание – дорого стоит.

Подошло время сделать следующий ход в игре.

– Иной бы назвал его бесценным, – согласилась Эда.

– Я за него заплатила. И тебе придется.

Калайба наконец приблизилась к ней. В ее волосах блестели капли воды.

– Я возьму с тебя поцелуй, – шепнула она в самое ухо. – Столько лет я была одинока. Один твой поцелуй, милая Эдаз, – и знание будет твоим.

От ее кожи пахло металлом.

– Госпожа, – спросила Эда, – как я узнаю, правду ли ты сказала?

– А Мите Йеданье ты задавала этот вопрос или ей верила без условий? – Не дождавшись ответа, Калайба продолжала: – Я даю тебе слово, что скажу правду. Во времена моей молодости слово равнялось клятве. Это было давно, но я все еще почитаю старый обычай.

Выбора не было. Эда скрепя сердце наклонилась к ведьме и поцеловала ее в холодную щеку.

– Ну вот, – сказала Калайба. У нее и дыхание было ледяным. – Цена уплачена.

Эда поспешно отстранилась. И загнала поглубже всплывшее вдруг воспоминание о Сабран.

– Есть две ветви магии, – начала Калайба. Солнце высветило золотые нити и жемчуг в ее волосах. – Сестры обители, как тебе известно, используют сиден – магию земли. Она исходит из ядра мира и передается через деревья. Съевший плод такого дерева получает магию в свое распоряжение. Когда-то на земле было не меньше трех деревьев сидена: апельсиновое, боярышник и шелковица, – но теперь, сколько я знаю, осталось всего одно.

Однако у сидена, дорогая Эдаз, есть природный противовес. Небесная магия, иначе «стеррен» – свет звезд. Эта магия холодна и нелегко дается в руки, она изящна и тонка. Она позволяет наводить иллюзии, управлять водами… и даже менять облик. Но овладеть ею много труднее.

Эде уже не приходилось насильно изображать любопытство.

– Косматая звезда при своем прохождении оставляет след серебристой жидкости. Она называется звездной падью, – рассказывала Калайба. – В этой звездной пади живет стеррен – точно так же как в плодах живет сиден.

– Должно быть, он очень редок.

– Невероятно редок. Метеориты не падали с окончания Горя Веков – а тот звездопад, пойми, Эдаз, и покончил с Горем Веков. На Востоке об этом знают, хотя не понимают причины. Там верят, что комету послал их драконий бог Квирики, – улыбнулась Калайба. – Тот метеоритный дождь завершил эру власти сидена и загнал в спячку созданных из него огнедышащих змеев.

– И тогда в силу вошел стеррен, – подсказала Эда.

– На время, – согласилась Калайба. – Две ветви магии уравновешены. Каждая из них сдерживает другую. Если одна усиливается, другая убывает. За Эрой Огня последует Эра Звездного Света. В настоящее время сиден намного сильнее, а стеррен в тени. Но когда станут падать метеоры… стеррен снова разгорится.

Весь мир насмехался над зачарованными скрижалью алхимиками, а они веками ходили вплотную к истине.

Да, это была истина. Эда чуяла это нутром и сердцем. Одной Калайбе она бы не поверила, но ее объяснение стало нитью, на которую нанизались все бусины. Косматая звезда. Румелабарская скрижаль. Падение змеев в Горе Веков. Удивительный дар стоявшей перед ней женщины.

Все это было связано. Все росло из одного корня: огонь снизу, свет сверху. На этой двойственности стоял мир.

– Румелабарская скрижаль говорит о равновесии, – напомнила Эда. – Но еще и о том, что случается, когда равновесие нарушено.

– «Избыток одного воспламеняет другое, и в этом угасание вселенной», – на память повторила Калайба. – Мрачное пророчество. Но в чем – или в ком – угасание вселенной?

Эда покачала головой. Она почти не сомневалась в ответе, но сочла за лучшее разыграть дурочку. Чтобы не насторожить ведьму.

– Ох, Эдаз, а так хорошо начинала! Впрочем, – продолжила Калайба, – ты еще молода. Не стоит слишком строго тебя судить.

Она отвернулась, прижимая ладонью правый бок. Кожа на нем была такой же гладкой и чистой, как на всем теле, но движение выдавало боль.

– У тебя болит, госпожа? – спросила Эда.

Калайба не ответила.

– Давным-давно космическое равновесие было… нарушено, – только и сказала она. Эде в ее глазах почудился отблеск чего-то ужасного. Тень ненависти. – Стеррен в мире слишком усилился, и огонь, что у нас под ногами, ответил на это рождением чудовища. Ужасного творения сидена.

Угасание вселенной…

– Безымянный, – сказала Эда.

– И те, кто пришел за ним. Они – дети нарушенного равновесия. Дети хаоса. – Калайба присела на камень. – Сменявшие друг друга настоятельницы давно видели связь между деревом и змеями, но не признавались в этом даже самим себе. В Эру Огня – в нынешнюю эру – маги в силах даже создавать драконье пламя… но, конечно, использовать его для них запретно.

Все сестры знали, что могут извлекать змеиный огонь, но не учились этому.

– Твои иллюзии питаются стерреном, – пробормотала Эда, – поэтому сиден их выжигает.

– Сиден и стеррен при определенных обстоятельствах уничтожают друг друга, – признала Калайба, – но в то же время они притягиваются. Оба вида магии более всего тянутся к своему подобию, но и к другому виду тоже. – В ее темных глазах загорелось любопытство. – Ну, разгадай-ка еще одну загадку. Если апельсиновое дерево – естественный канал для сидена, что служит таким для стеррена?