– Это что?

Никлайс поклонился ей:

– Вседостойная Золотая императрица, я полагаю, что буквы «Сказания о Комориду» обозначают звезды – древнейшие путеводители. Если они совпадут с нашими звездными картами, то, думаю, приведут тебя к шелковичному дереву.

Императрица уставилась на него из-под своего странного головного убора, затенявшего ей лоб.

– Йидаге? – обратилась она к Лае. – Ты знаешь старый сейкинский?

– Немного, вседостойная капитан.

– Прочти.

– Не думаю, что они должны складываться в слова, – нерешительно вставил Никлайс. – Хотя…

– Вот и не думай, Морская Луна, – оборвала Золотая императрица. – Я устала от мыслителей. Ну, читай, Йидаге.

Никлайс прикусил язык. Палец Лаи проследил ряды букв.

– Никлайс… – Она наморщила лоб. – По-моему, они все же складываются в слова. И что-то значат.

Его выдержки как не бывало.

– Да? – Никлайс поправил очки. – И что же они говорят?

– «Путь отверженных, – вслух прочитала Лая, – начинается в девятом часу ночи. Приливная жемчужина…» – Она прищурилась. – Да: «Приливная жемчужина посажена в землю Комориду. От глаза Сороки иди на юг и к звезде Сновидений и ищи под…» – Добравшись до последней буквы в последней рамке, она выдохнула: – Ох… Тут обозначено шелковичное дерево!

– Звездные карты! – задохнулся Никлайс. – Со звездными картами узор совпадает?

Золотая императрица только взглянула на Падара, и тот развернул на столе свои карты. Присмотревшись к ним, он взял еще не просохшую кисть и принялся чертить линии между знаками. Никлайс вздрогнул было, но быстро сообразил, что́ у него получается.

Созвездия!

Сердце ударило, как топор по дереву. Падар, закончив, отложил кисточку и задумался.

– Ты что-то понимаешь, Падар? – спросила Золотая императрица.

– Понимаю… – Штурман неторопливо кивнул. – Да. В каждой рамке – небо для своего времени года.

– А здесь? – Никлайс указал на последнюю. – Как у вас зовется это созвездие?

Золотая императрица переглянулась с кривившим губы штурманом.

– На сейкинском, – сказала она, – оно называется Сорока. Знак «шелковичного дерева» обозначает ее глаз.

«От глаза Сороки иди на юг и к звезде Сновидений и ищи под шелковичным деревом».

– Да. – Падар обошел стол с другой стороны. – Книга обозначила для нас неподвижную точку. Другие созвездия сдвигаются каждой ночью, поэтому начинать прокладку курса можно, только оказавшись прямо под глазом Сороки в девятую ночь нужного времени года.

– А именно? – не удержался Никлайс.

– В конце зимы. Оттуда надо держать в направлении между звездой Сновидений и Южной звездой.

Молчание наполнилось предвкушением успеха, Золотая императрица улыбнулась. Никлайс явственно ощутил, как дрожат у него колени – от усталости или от внезапного облегчения после многих дней в страхе.

Яннарт из могилы указал им курс. Без него Золотая императрица никогда бы не нашла дороги.

Никлайс снова засомневался. Может быть, он не должен был указывать ей путь? Кто-то не пожалел усилий, скрывая это знание от людей Востока, а он вручил разгадку отверженным даже среди них.

– Йидаге, ты что-то говорила о жемчуге? – У Гонры заблестели глаза. – Приливная жемчужина?

Лая покачала головой:

– Сдается мне, это поэтическое описание семени. Косточки, из которой выросло дерево.

– Или сокровища, – дополнил Падар, отвечая Гонре таким же алчным взглядом. – Зарытого там клада.

– Падар, – распорядилась Золотая императрица, – прикажи команде готовиться к величайшей в их жизни охоте. Мы зайдем в Кавонтай, пополним запас провианта, а оттуда поплывем к шелковичному дереву. Гонра, предупреди команды на «Черной голубке» и «Белой вороне». Перед нами долгий путь.

Двое тотчас вышли.

– Гм… – откашлялся Никлайс. – Ты довольна моим ответом, вседостойная?

– Пока да, – изрекла Золотая императрица, – но, если мы ничего не найдем под звездами Сороки, я вспомню, кто нас обманул.

– Я не собираюсь тебя обманывать.

– Надеюсь!

Запустив руку под стол, пиратка протянула ему палку, на вид из кедра.

– У меня в команде все вооружены. Вот тебе и трость, и оружие, – сказала она. – Осторожней с ней.

Никлайс взял палку. Она показалась легкой, но чувствовалось, что ею можно нанести сокрушительный удар.

– Спасибо, – поклонился он, – вседостойная.

– Вечная жизнь впереди, – продолжала она, – но если тебе все еще охота увидеть дракона или получить от него кусок, ступай. Может, услышишь от него что-то про жемчужину из «Сказания о Комориду» или о самом острове, – добавила императрица. – Отведи его, Йидаге.

Они покинули каюту. Едва дверь за ними закрылась, Лая обхватила Никлайса за шею – обняла. Он уткнулся носом ей в плечо, а бусинки ее ожерелья врезались ему в грудь, но Никлайс вдруг вместе с ней расхохотался во все горло и хохотал, пока не зашелся кашлем.

По лицу у него текли слезы. Он был пьян от восторга – избавления от опасности и обретенной разгадки. Сколько лет на Орисиме он впустую бился над тайной эликсира, а здесь раскопал к нему дорогу. Закончил то, что начал Яннарт.

Сердце не умещалось у него в груди. Лая взяла его голову в ладони, подбодрила улыбкой:

– Ты гений, Морская Луна! Блестяще, просто блестяще!

Все пираты высыпали на палубу. Падар рычал приказы на лакустринском. В ясном небе горели звезды, манили за горизонт.

– Не гений, – признался Никлайс, чувствуя, как подгибаются колени. – Просто чокнутый. Но везучий. – Он потрепал ее по плечу. – Спасибо тебе, Лая. За помощь и за веру в меня. Может, мы вместе отведаем плод бессмертия.

Ее взгляд стал настороженным.

– Может быть. – Стерев с лица улыбку, женщина толкнула его между лопатками, направляя сквозь сутолоку на палубе. – Пошли. Пора тебе получить заслуженную награду.

В самом глубоком трюме «Погони» лежал от носа до хвоста обмотанный цепями лакустринский дракон. На морском берегу Никлайс дивился его величию. Сейчас зверь выглядел жалким.

Лая задержалась в тени.

– Мне надо наверх, – сказала она. – Обойдешься без меня?

Он оперся на новую трость:

– Конечно. Животное ведь связано. – Во рту у него было сухо. – Ты иди.

Бросив еще один взгляд на дракона, Лая достала из-за пазухи нож в ножнах:

– Дарю. – Она протянула оружие рукоятью вперед. – На всякий случай.

Никлайс взял подарок. В Ментендоне он носил меч, но прибегал к нему только в учебных поединках с Эдвартом, который в считаные секунды обезоруживал противника. Не слушая благодарностей, Лая полезла вверх по трапу.