«Я – принц Смерти. Души склоняются передо мной».

У него не было ни кошачьей мягкости Аидаса, ни напыщенного высокомерия Аполлиона, о котором рассказывал Хант. Никаких намеков на снисходительность и чувство юмора.

– Ты можешь сказать, не потерялась ли душа Коннора Холстрома в пределах Хела? – стуча зубами от холода, выпалил Итан.

Танатос хмуро взглянул на свои высокие сапоги и ниже, будто его зрению были доступны все пределы до самой Ямы.

«Я так понимаю, волк – твой брат», – сказал он Итану.

– Да, – ответил Итан, и у него дрогнул кадык.

«В пределах Хела его души нет. Он… – Внимание демона вновь переместилось на Брайс. Его взгляд прожигал до самых глубин ее существа. – Ты убила одного из моих любимцев. Моего дорогого друга, столько веков обитавшего на вашей стороне Разлома».

– Ты говоришь про кого-то из жнецов? – спросила Брайс, выпуская облачка пара. – Или про Пастуха? – Про пастуха душ, поставляемых принцу, который торговал ими. – Король Подземья говорил, что после окончания эпохи Первых войн ты бросил своего любимца.

«Бросил или намеренно оставил?»

Потрясающе. Просто фантастика.

– Мне не улыбалось стать закуской для твоего Пастуха, – сказала Брайс.

Глаза Танатоса вспыхнули. «Ты лишила меня главной связи с Мидгардом. Пастух исправно сообщал мне обо всем, что слышал в Костяном Квартале. Души мертвых свободно говорят об их мире».

– Сочувствую.

«Ты насмехаешься над принцем Хела?»

– Мне нужны ответы.

А потом – поскорее убраться отсюда.

Танатос неторопливо разглядывал Брайс, словно в его распоряжении было все время вселенной. «Я отвечу тебе, но лишь из уважения к воительнице, способной убить одно из моих творений. Но если мы когда-нибудь встретимся на поле сражения, я отомщу за смерть Пастуха».

– Свидание назначаешь? – усмехнулась Брайс, шевеля пересохшими губами.

«Коннор Холстром остается в Костяном Квартале. Пастух учуял его присутствие, совершая свой обычный обход. Это было вечером, перед тем как ты убила моего любимца. Если только… Ага, понятно. – Глаза Танатоса стали отрешенными. – Из тьмы поступил приказ: оставить Коннора и остальных в покое, пока не окончится их обычный срок пребывания в этом месте».

– Кто отдал приказ? – спросил Итан.

«Сам не знаю».

– Есть ли способ помочь душам вроде Коннора? – спросила Брайс.

Погонят ли его к воротам Мертвых завтра или через пятьсот лет, судьба его души все равно оставалась ужасной.

«Такое известно лишь астериям».

Тарион, этот неисправимый придурок, влез со своим вопросом:

– Ты можешь узнать, в каком месте Лунатиона сейчас находится человеческий ребенок по имени Эмиль Ренаст?

Брайс оцепенела. Если Аполлион разыскивает Эмиля… не включится ли теперь и Танатос в охоту за мальчишкой?

– Это против правил, – зашипел Астроном, так и не решившийся отойти от стены.

«Не знаю такого имени. И такого ребенка не знаю».

Хвала богам. И хвала богам, что принц понятия не имеет об Эмиле и о том, что Аполлиону понадобилось от мальчишки.

– Можешь сказать, кто знает? – не унимался Тарион.

«Нет. Это дела вашего мира».

Как Брайс ни старалась, ей было не унять сердцебиение. Успокаивало то, что Коннор по-прежнему находится в Костяном Квартале и все кончилось более или менее мирно.

– Этот мальчишка – буревестник, – сказал Тарион. – Тебе это что-то говорит?

«Я думал, астерии давным-давно уничтожили всех буревестников».

– Возможно, – сказала Брайс. – А почему они представляли угрозу?

«Устал я от ваших вопросов. Надо подкрепиться».

Помещение погрузилось во тьму.

– Луна милосердная, огради меня, – зашептал Астроном. – Направь свой светлый луч на тьму, устреми огонь своих серебряных стрел прямо в Хел…

Брайс подняла руку, сияющую звездным светом. Пространство из темного стало серебристым. Там, где только что виднелась голограмма с Танатосом, чернела дыра.

Мистик-мужчина сильно задергался. Он то погружался, то выныривал, разбрызгивая красную воду. Остальные двое лежали словно мертвые. Пульт замигал огоньками, издавая тревожные «бип-бип». Астроном прервал молитву и бросился к пульту.

– Принц загнал его в ловушку, – выдохнул Астроном, у которого тряслись руки.

Брайс усилила свет. Прерванный разговор с Танатосом продолжился.

«Очень, очень давно смертная муха не залетала в Хел. Я полакомлюсь этой душой. Когда-то я пил их, как драгоценное вино».

На полу площадки появился иней. Мистик снова задергался, замахал тощими руками. Его грудь часто вздымалась и опускалась.

– Отпусти его! – потребовала Брайс.

«Прошу тебя, отпусти», – умолял Танатоса мистик.

«Ты такой печальный, одинокий и отчаянный. И вкус у тебя не вина, а дождевой воды».

«Отпусти. Умоляю».

«Еще немного. От тебя не убудет».

Пальцы Астронома лихорадочно застучали по клавишам. Его машина тревожно завывала.

– Что происходит? – крикнул Тарион.

Вода в ваннах других мистиков тоже затягивалась льдом.

«Ты забрался слишком глубоко, – продолжал принц. – Оставлю-ка я тебя здесь, у себя».

Мистик извивался всем телом, выплескивая красную воду вниз.

– Выключи все машины! – потребовал Итан, утратив всякое почтение к мистику.

– Не могу. Нужно закончить сеанс, иначе его разум пострадает.

– Его разум пострадает, если ты их не выключишь, – возразила Брайс.

«Мне нет дела до замыслов моих братьев, – заявил принц Ущелья. – Я не подчиняюсь их правилам и ограничениям, равно как и их иллюзиям, которые они зовут цивилизованностью. Едва только дверь между нашими мирами откроется снова, я попирую на всех вас. На вас и ваших хозяевах. И начну я с тебя, Звезднорожденная».

На стенах затрещал лед, осыпаясь на ванны с мистиками. Что-то выло и скрежетало. Над головой мигали планеты, а потом…

Потом все разом выключилось и затихло. Погас даже звездный свет Брайс.

– Что за… – пробормотала она.

Астроном шумно дышал, продолжая нажимать омертвевшие кнопки.

– Их респираторы…

Брайс достала телефон, намереваясь воспользоваться светом экрана. Экран не включался. Судя по ругани Тариона, русал возился со своим мобильником, и тоже безуспешно. Все ее тело предельно напряглось.

И тогда Астроном поднял руку. Из перстней на его пальцах лился золотистый ровный свет. Плененные огненные спрайты не зависели от капризов первосвета.