Гарри с Лиамом обменялись напряженными взглядами.

– Нам нужно чем-то ее перевязать, – начал Лиам, осматриваясь вокруг.

– На это нет времени, – покачал головой Гарри. – На точке есть врачи.

– Я должна выйти отсюда. – Мне было плевать, что в их глазах это выглядело полным безумием. Они должны были понять. Коул поймет… понял бы. Теперь Коул существовал только в прошедшем времени. Я зажмурилась.

Когда я снова открыла глаза, Гарри говорил в передатчик, прикрепленный к его левой руке.

– Это Стюарт. Она с нами. Направляемся к выходу. Расчетное время прибытия – три минуты.

Сквозь треск помех послышался какой-то ответ.

– Ладно, милая, помогу тебе встать, – сказал Лиам, поднимаясь. – Обхвати меня за плечи, верно, вот так.

Верные своему слову, они подхватили меня и удерживали так, чтобы я могла опираться на здоровую ногу.

Как мы дошли до конца коридора, я даже не помнила – память сохранила только вспышки боли, которые я ощущала каждый раз, когда перемещала правую ногу вперед. Студеный воздух, обжегший мою кожу, когда мы вышли в ночь, первые капли дождя. Я почувствовала запах дыма. Густое облако смога висело в воздухе.

Впереди виднелась сине-зеленая река детей, выходивших через главные ворота лагеря. Они шли быстро – их подгоняли фигуры в черном, у которых на рукавах резко выделялись белые повязки. Я почувствовала гордость за то, как они спокойны, несмотря на ужас и потрясение, как они подчиняются командам. По крайней мере, этому Термонд их научил.

– Красные… – попыталась выговорить я. Я увидела теплые отсветы в дальнем конце лагеря – там горела фабрика.

– Обезврежены, – ответил Гарри, мягко пожав мою руку, которой я обхватывала его за шею. – Та еще заварушка вышла.

– Раненые?

– Все в порядке, – заверил он.

Гарри резко свистнул, и ближайшая фигура в черном сразу повернулась к нам, а потом побежала. Она двигалась с каким-то природным изяществом, помогая себе согнутыми в локтях руками, разбрызгивая грязь во все стороны, когда попадала в лужи или на мокрую чавкающую землю.

Сквозь пелену дождя я не могла разглядеть ее лицо, но я поняла, кто это. Вайда.

Она врезалась бы в нас, если бы Гарри не поймал ее своей сильной рукой.

– Осторожно! – предупредил Лиам, притянув меня поближе к себе, в то время как Гарри отодвинулся в сторону, отпуская меня. Вайда встала на его место, обхватив меня обеими руками.

– Ни хрена себе, – выдохнула она. – Я убью тебя, я правда сверну твою маленькую шею. Я… я…

– Я собираюсь еще раз осмотреть столовую, чтобы убедиться, что никто не отстал, – сказал Гарри. – Мы с Маком и Джоном соберем последних.

– Увидимся на точке встречи, – кивнул Лиам. – Руби, можно я понесу тебя, пожалуйста…

– Я должна идти сама. – Горло болело, слова выходили из него с хрипом. – Можешь мне помочь?

Он уже начал искать положение, в котором мне удобнее было бы идти, но Вайда остановила его и приняла половину моего веса на себя.

– Как тебе будет угодно, если это поможет вытащить тебя из этого чертова кошмара. Я хочу сказать, охренеть, дорогуша.

Мы продвигались по скользкой грязи, неуклюже с черепашьей скоростью, но все-таки брели вперед. Вместе с потоком детей, устремившихся на волю, мы шли к воротам, которые были широко распахнуты.

В тот день, когда нас привезли в Термонд, шел дождь.

Дождь шел в тот день, когда я вышла оттуда.

Я поняла, что у меня проблемы, когда осознала, что не могу согреться. Не могу перестать дрожать. Пока мы тащились через лес, вслед за детьми, которых направляли люди в черной форме с белыми повязками, меня стало колотить так сильно, что мышцы деревенели, их сотрясали судороги.

Вайда бросила взгляд на Лиама, и мы попытались ускорить шаг.

– Больно, – прошептала я.

– Хочешь остановиться? Отдохнуть? – спросила Вайда. – Нога болит?

Я покачала головой.

– Болит все.

Чтобы заполнить тишину или чтобы отвлечь меня, Лиам решил рассказать, что случилось.

– Мама дала мне номер, чтобы связаться с Гарри, чтобы сказать ему… о… о Коуле. Она рассказала мне, как найти его. Они ждали меня, и к тому моменту я уже понял, что мне надо быстрее вернуться назад, что я хочу этого. Но когда мы добрались до Ранчо, тебя уже забрали. Толстяк был вне себя, и Зу… все они. Нико помог им не раскиснуть, пока мы не вернулись.

– Долбаный Клэнси, – буркнула Вайда. – Вся семейка Грея – двинутые уроды. Это он и его мать провели эту трансляцию…

– Я видела, – сказала я, не имея ни желания, ни сил сейчас вдаваться в детали.

– Как ты… впрочем, неважно, – остановил себя Лиам. – Потом расскажешь, когда мы покончим со всем этим.

– Коул… – прошептала я, вцепившись в него еще крепче.

Его лицо исказилось от горя.

– Потом, ладно? Осталось уже недолго. Нам пришлось назначить точку встречи неподалеку – слишком много детей, чтобы вывозить их на машинах. Если бы ты тоже могла это видеть. «Рупор» пропихнул эту информацию всюду, где только можно: телевидение, интернет, дорожные знаки… они забросали мир правдой.

– Теперь посмотрим, сработало ли это, – пробормотала Вайда себе под нос. – Если окажется, что там нет ни одного родителя…

– Они будут ждать, – настаивал Лиам.

Сколько бы шагов я ни прошла, мне все казалось, будто мы все дальше и дальше удаляемся от света, пробивавшегося сквозь кроны деревьев. Но Лиам оказался прав – вскоре над нами, разгоняя ветер и дождь, завис первый вертолет и направил вниз слепящий луч прожектора. И я не могла опознать, кому он принадлежит: военным или новостному каналу.

Послышался гул, тихое электрическое гудение, и еще какой-то звук, который я едва могла различить из-за пронзительного звона в ушах. Теперь я словно слышала, как содрогается мир вокруг меня и под нашими ногами. В небе появилось еще больше огней, и все они были направлены на нас.

Ударная группа, состоявшая как из детей, так и из взрослых, только что вывела из леса большую группу детей. Неподалеку виднелись постройки, вероятно, заброшенный деловой центр города Термонда в Западной Вирджинии. Лиам и Вайда протиснулись сквозь застывшую толпу, проталкиваясь дальше.

Три тысячи детей рассыпавшись между деревьями, хлынули как лавина, заполняя все свободное пространство. Я поняла, что мы подошли совсем близко, когда кто-то рявкнул в мегафон:

– Оставайтесь, где стоите! Любое продвижение вперед будет расценено как враждебные действия!

Но нас увидели не только военные, но и семьи, которые стояли у них за спиной.

Мы снова двинулись вперед, медленнее, но не останавливаясь. Наконец из ослепительного света перед нами выступили фигуры людей.