Послушав его некоторое время, я вдруг, неожиданно для себя самого, сказал:

– Если бы действительно существовало путешествие во времени, я знал бы, что мне делать.

– А? Ты о чем?

– Да о своей проблеме. Слушай, Чак, я попал сюда – имею в виду в «настоящее», – путешествуя во времени, но каким-то несовершенным способом. Беда в том, что я не могу вернуться обратно. Все, что меня беспокоит, произошло тридцать лет тому назад. Если вернуться и докопаться самому до истины… Если б существовала такая вещь, как настоящее путешествие во времени!

Он уставился на меня не мигая:

– Но оно существует.

– Что?!

Он мгновенно протрезвел:

– Мне не следовало говорить это.

– Может, и не следовало, но ведь ты уже сказал. А теперь выкладывай-ка лучше, что ты имел в виду, пока я не вылил пиво из кружки тебе на голову.

– Забудь, Дэн. Я оговорился.

– Нет, выкладывай!

– А вот этого я как раз и не могу. – Он огляделся вокруг. Возле нас никого не было. – Это засекречено.

– Путешествие во времени засекречено? Господи, но почему?

– Черт тя возьми, парень, ты что, никогда не работал на правительство? Будь их воля, они бы и секс засекретили. И безо всякой причины – такова их политика. Но то, о чем ты спрашиваешь, засекречено, и я давал подписку. Так что отвяжись!

– Но… Брось трепаться, Чак, для меня это важно. Жутко важно.

Он упрямо молчал.

– Мне ты можешь сказать. Черт побери, да у меня самого был допуск «кью». И никогда меня допуска не лишали, хотя потом я и не работал на правительство.

– А что такое допуск «кью»?

Я пустился в объяснения. Наконец он одобрительно кивнул:

– Ты имеешь в виду форму допуска «альфа». Ты, видно, был крутой парень! Я-то заслужил только форму «бета».

– Тем более почему бы тебе не рассказать?

– Хм… Сам знаешь почему. Хотя у тебя и высокий уровень допуска, нужно еще и спецразрешение.

– Черта с два! Я только и делал, что пользовался таким разрешением. – Видя, что он, скорей всего, так и не решится продолжать, я раздраженно заметил: – Не думаю, что такое вообще возможно. Похоже, тебе просто пиво в голову ударило.

Он с торжественным видом уставился на меня, а затем произнес:

– Дэнни…

– Ну?

– Тебе я расскажу. Но не забывай, что значит допуск «альфа», парень. Да, я расскажу тебе, поскольку тем самым никому не причиню вреда. Но хочу предупредить: вряд ли этим можно воспользоваться для решения твоей проблемы. Да, правильно, это путешествие во времени, но оно неприменимо на практике. И ты не сможешь им воспользоваться.

– Но почему?

– Не торопи меня, ладно? Они не смогли устранить главную проблему и никогда не смогут – это теоретически невозможно. Это не представляет никакой практической ценности, даже для исследователей; просто побочный продукт при разработке нульграва – потому-то оно и засекречено.

– Какого черта, нульграв ведь рассекретили!

– И что с того? Если б путешествию во времени нашли коммерческое применение, гриф секретности тоже сняли бы. Заткнись и не перебивай.

Увы, я не внял его просьбе. Но лучше я передам его рассказ без моих замечаний.

Когда Чак учился на последнем курсе Колорадского университета – в Боулдере, – он подрабатывал лаборантом. Там у них была большая лаборатория криогеники, и он начинал в ней. Но университет заключил с Министерством обороны выгодный контракт на разработку, связанную с эдинбургской теорией поля, выстроил новую физическую лабораторию в горах, далеко от города, и Чака перевели туда. Завлабом был профессор Твитчел, доктор Хьюберт Твитчел, человек, который просто упустил Нобелевскую премию и по этому поводу сильно злобствовал.

– Твитчел решил попробовать поляризовать гравитационное поле по другой оси, – рассказывал Чак. – Он думал, что тогда поле не обнулится, а развернется в обратную сторону. Ничего не произошло. Тогда он ввел все данные по опыту в компьютер. Тот выдал в ответ такое, что у Твитчела глаза на лоб полезли. Мне, конечно, он ничего не сказал. Тогда он положил в испытательную камеру два серебряных доллара – они в то время были еще в ходу – и велел мне пометить их. Затем он нажал кнопку реле – и они исчезли. Так себе трюк, – продолжал Чак. – По-хорошему ему бы следовало еще и достать эти доллары из ушей у парнишки, добровольно полезшего на сцену из зала, где давалось представление. Но его, похоже, вполне удовлетворила и первая часть фокуса, да и меня тоже – платили-то мне повременно.

Спустя неделю один из этих кругляков появился вновь. Но только один. А несколькими днями раньше, когда шеф уже ушел, а я прибирался в лаборатории, в испытательной камере появилась морская свинка. Раньше я ее не видел, да у нас в лаборатории их и не было, так что я занес ее в биолабораторию по дороге домой. Они пересчитали свое хозяйство, но у них нехватки не обнаружилось, хотя морские свинки плодятся чуть не каждую минуту, поди подсчитай точно. Я прихватил ее с собой, и она стала жить в моей комнате.

После того как единственный серебряный доллар вернулся, Твитчел принялся так вкалывать, что забывал бриться. В следующий раз он поместил в испытательную камеру двух свинок из биолаборатории. Одна из них показалась мне ужасно знакомой, но я не успел ее рассмотреть как следует – он нажал волшебную кнопку, и они обе исчезли.

Когда дней через десять одна из них – та, что была мне незнакома, – вернулась, Твитчел понял, что добился нужного результата. Затем появился университетский военпред от Министерства обороны – штабного вида полковник, он был когда-то профессором… ботаники. Очень воинственный тип… Твитчел его презирал. Этот полковник заставил нас дать сверхсекретную клятву вдобавок к нашим «статусным» допускам. Он, похоже, возомнил, будто имеет дело с величайшим открытием в области военной логистики, с тех пор как Цезарь изобрел копирку. Замысел этого стратега сводился вот к чему: можно было бы изменить ход проигранных сражений или спасти положение еще не проигранных, направляя с помощью установки Твитчела дивизии на подмогу; противник же так никогда и не разобрался бы, что произошло. Он, конечно, был с большим приветом… и так и не получил вожделенной звезды на погоны. А все, что касалось работы лаборатории, с тех пор отмечено грифом «Сверхсекретно». Насколько я знаю, материалы эти до сих пор не рассекречены.

– Отчего же, мне кажется, что такое открытие могло бы найти применение и в военном деле, – заспорил я, – если только найти инженерное решение проблемы переброски во времени дивизии солдат. Нет, погоди… Ага, понял, в чем дело, у вас же всегда были пары. Тогда потребовалось бы две дивизии? Одну надо направить во времени вперед, другую – назад. То есть одной дивизии придется лишиться полностью… Думаю, правильнее было бы своевременно направлять дивизию туда, где она требуется.