Уровень коррупции в государственных органах не только сильно отличается в разных странах, но и варьируется с течением времени в одной стране. Коррумпировать честное правительство, вероятно, проще, чем изменить коррумпированный образ жизни на честный. Однако иногда такое случается. Рассказывая об экономическом прогрессе в Африке в 2013 году, журнал The Economist писал: «Наш корреспондент посетил 23 страны… и у него ни разу не выпрашивали взятку, что было просто немыслимо всего десять лет назад».

Внешние затраты и выгоды

Экономические решения, принимаемые на рынке, не всегда лучше решений правительства. Многое зависит от того, насколько точно эти рыночные операции отражают соответствующие затраты и выгоды. При некоторых условиях это не так.

Когда кто-то покупает стол или трактор, то на вопрос, стоит ли он своей цены, отвечают действия покупателя, который решил его купить. Но когда электроэнергетическая компания приобретает уголь для выработки электроэнергии, существенная часть стоимости этого процесса оплачивается людьми, которые вдыхают дым, образующийся в результате сжигания угля, и чьи дома и автомобили пачкаются сажей и копотью. Расходы этих людей на чистку, перекраску и медицинское обслуживание на рынке не учитываются, поскольку они не участвуют в сделках между производителем угля и коммунальной компанией.

Такие затраты экономисты называют внешними, поскольку они выходят за рамки сторон породившей их сделки. Именно поэтому внешние затраты не учитываются на рынке, даже если они весьма существенны и выходят за рамки чисто денежных убытков, включая потерю здоровья и преждевременную смерть. Притом что существует множество решений, которые эффективнее действуют через рынок, чем через государство, это одно из тех, когда государство действует эффективнее рынка. Даже такой поборник свободных рынков, как Милтон Фридман, признавал, что существуют «последствия для третьих сторон, для которых нецелесообразно ни взимать плату, ни компенсировать их».

Законы о чистом воздухе могут уменьшить количество вредных выбросов. Законы о чистоте воды или нормативы, запрещающие утилизировать токсичные отходы там, где можно навредить людям, тоже заставляют чиновников принимать решения с учетом внешних затрат, что в противном случае игнорировалось бы при совершении сделок на рынке.

Аналогично существуют и сделки, которые будут выгодны людям, не участвующим в принятии решений и чьи интересы, следовательно, не учитываются. Например, любому, кто ехал в ливень за другим автомобилем или грузовиком, понятна польза брызговика у задних колес: он не дает заливать лобовое стекло едущего сзади автомобиля водой и грязью и заслонять водителю обзор. Даже если все согласятся, что выгода от брызговиков значительно превосходит их стоимость, на свободном рынке купить эти преимущества нереально, ведь вы не получаете выгоду от брызговиков, которые установили на свою машину, — вы получите ее только от брызговиков, которые купят и установят другие автовладельцы.

Это «внешние выгоды». И здесь снова можно получить выгоду коллективно через государство, а не индивидуально через рынок — просто приняв закон, требующий, чтобы все легковые и грузовые автомобили были оснащены брызговиками.

Некоторые выгоды неделимы: либо их получают все, либо никто. Примером служит оборона. Если бы средства обороны приходилось приобретать индивидуально через рынок, то одни — те, кто ощущает угрозу со стороны иностранных держав, — могли бы платить за оружие, войска, пушки и прочие средства сдерживания и защиты; другие же, не видящие опасности, отказались бы тратить деньги на такие вещи. Однако уровень безопасности был бы одинаковым и для тех и для других, поскольку и те и другие смешаны в одном обществе и подвергаются одинаковой опасности в случае вражеского нашествия.

Если учесть неделимость выгод, то даже граждане, в полной мере осознающие военную опасность и считающие, что затраты на ее устранение абсолютно оправданны, могут не чувствовать необходимости добровольно тратить свои деньги на военные цели, поскольку их индивидуальный вклад не окажет серьезного влияния на их личную безопасность, которая в основном будет зависеть от того, сколько внесли другие. В такой ситуации вполне реально, что оборона получится недостаточной, даже если каждый понимает стоимость эффективной защиты и считает, что выгоды того стоят. Если же такое решение принимает правительство, то итоговый результат будет ближе к желаниям большинства людей, чем если бы им самим пришлось решать эту проблему. Даже среди сторонников свободного рынка мало найдется тех, кто посоветуют покупать средства обороны на рынке.

В общем, с некоторыми вещами государство справляется эффективнее, чем отдельные люди, потому что при оценке затрат и выгод для общества в целом внешние затраты, внешние выгоды и неделимость делают решения на основе индивидуальных интересов менее эффективными.

Хотя на рынке внешние затраты и выгоды не принимаются в расчет автоматически, это не значит, что не существует способов так делать. Например, в Великобритании пруды или озера часто находятся в частной собственности, и у владельцев есть все стимулы не допустить их загрязнения, поскольку чистый водоем привлекательнее для рыбаков или катающихся на лодках людей, которые платят за прогулки на воде. Точно так же и с торговыми центрами: хотя поддержание чистых привлекательных торговых центров со скамейками, комнатами отдыха и службой безопасности стоит денег, которые их владельцы не берут с покупателей, такой комфортабельный центр привлекает больше посетителей, поэтому можно взимать больше денег с владельцев отдельных магазинов, так как место в этом торговом центре будет ценнее, чем в центре без подобных удобств.

В одних случаях эффективнее индивидуальные решения, а в других — коллективные, причем вторые вовсе не обязательно принимать на уровне национального правительства или даже местных властей. Отдельные люди могут самоорганизоваться и разобраться во внешних затратах или внешних выгодах. Например, во времена первопроходцев американского Запада скот пасли на равнинах, которые никому не принадлежали, и существовала та же опасность, что в описанном ранее случае для овец на общих землях: количество животных могло оказаться слишком большим, поскольку у владельцев не было стимулов его ограничивать. Владельцы скота в те времена создавали организации скотоводов и устанавливали правила, которые так или иначе не допускали новичков и фактически превращали равнины в землю в коллективной собственности, где существовали коллективно установленные правила, для соблюдения которых иногда сообща нанимали вооруженные отряды.