– Так скажи нам, как туда добраться.

– Вы шутите? Вы не можете войти в Цитадель без разрешения!

– Так дай нам разрешение!

– Я должен расписаться своим именем, чтобы подтвердить разрешение! А доставка бойцов сопротивления в Цитадель стоит очень дорого, по крайней мере так же дорого, как позволить бойцам сопротивления рассказать историю химеры, если вы понимаете, о чем я… Я не могу вам помочь!

– Но я не смогу получить письмо, если не свяжусь с Цитаделью, – повторила Брисеида, обхватив голову руками. – Значит, решение есть, иначе я бы его не получила и мы бы здесь не находились… Что, если мне вернуться к озеру вуивра с рубином?

– Озеро вуивра – это тупик, мираж, отвлекающий тех, кто хотел бы пройти к настоящей двери. – Теобальд сделал паузу, осознав, что он только что сказал.

– Так дверь существует! – воскликнул Менг, крепче обхватив Теобальда за шею. – Но как она выглядит? Дверь к шестому чувству? Давай, выкладывай!

– Это не дверь к шестому чувству, это даже не совсем дверь, – усмехнулся Теобальд, задыхаясь. – Это скорее брешь, строительный дефект… Но это тебе не поможет, никто не сможет пережить такой переход!

Кровь прилила к лицу Брисеиды. Так вот она и пришла к этому знаменитому переходу без возврата, упомянутому в письме Жюля.

– Так ли это? И зачем Цитадели понадобилось отвлекать внимание миражами, если этот переход действительно непроходим?

– Цитадель ничего не оставляет на волю случая, разве никто не говорил вам об этом? – Теобальд задыхался, его лицо стало багровым.

Именно этот момент выбрала Изольда, чтобы ворваться в комнату:

– Бодуэн в порядке, но Кассандра все еще там, она…

Менг отпустил Теобальда, и тот упал на землю, сильно кашляя. Он жалобно полз к матери, пища: «Мама! Помоги мне!»

Изольда не впечатлилась.

– Что ты натворил на этот раз, Теобальд? – твердо спросила она, не обращая внимания на отчаянно протянутую руку сына.

– Мамочка! – закричал Теобальд, пытаясь изо всех сил вцепиться в лодыжки матери. – Они хотят заставить меня сказать что-то невозможное, а я не могу, и я боюсь! Я боюсь, мама!

Теперь он всхлипывал. Изольда вздохнула:

– В чем дело, Энндал?

Энндал тщательно подбирал слова:

– Нам осталось провести последний ритуал, чтобы обеспечить непрерывность нашей сегодняшней работы. Но нам не хватает одной важной информации, которая известна Теобальду. Именно Теобальд привел нас к озеру вуивра, Кассандра и Бодуэн могут подтвердить это. И он все еще может помочь нам в последний раз, если найдет в себе мужество.

Изольда посмотрела на Брисеиду и ее друзей, а затем наклонилась к своему сыну, который лежал, развалившись, у ее ног.

– И вы намерены призвать его к мужеству, задушив?

– Нет… Нет, конечно, нет…

Изольда помогла Теобальду подняться на ноги, утешила его ласковыми словами, проводила к стулу и заставила сесть. Под этими крокодильими слезами уже был виден триумф Теобальда. Брисеида злилась.

– Вот, вот, все в порядке, – сказала Изольда, целуя сына в лоб. – Ты не должен бояться, Теобальд, никто не причинит тебе вреда. Я обещаю. Ты мне веришь? Теобальд, посмотри на меня, ты мне веришь?

– Да, мама, – фыркнул Теобальд.

Лиз закатила глаза.

Изольда отвела прядь волос Теобальда:

– Итак, теперь ты поможешь рыцарю д’Имбер?

Теобальд перестал сопеть, и на его лице расцвела злая улыбка, похожая на грозное обещание:

– К черту его!

Рука Изольды вылетела, как болид, ударила Теобальда и оставила на его щеке жгучий красный след. Теобальд, конечно, не ожидал такого обращения: он потерял дар речи.

– Теобальд, я всегда терпела твои странности, потому что ты мой сын и я люблю тебя. И я буду терпеть их снова, пока не умру. Но если сегодня ты решишь наказать Энндала за его прошлое, если ты откажешь ему в помощи или как-то принизишь его, это будет выглядеть так, будто ты ударил не его, а меня, и я больше никогда не смогу смотреть тебе в лицо. Попомни мои слова, Теобальд. Это отнюдь не пустые слова.

Улыбка Теобальда утратила свою наглость.

– Ты никогда не сможешь меня прогнать, – вызывающе ответил он.

– Ты прекрасно знаешь, что я говорю не об этом.

Теперь Теобальд перестал улыбаться:

– Ты моя мать, ты никогда не перестанешь любить меня.

– Хватит. Иди в свою комнату.

На лице Изольды застыла твердая решимость. По лицу Теобальда было заметно, что он медленно угасает. Это было совсем не похоже на комедию, которую он играл столько раз до этого. Впервые Брисеида увидела в его глазах отблеск страдания.

– Ты не можешь так поступить со мной, мама, – сказал он дрожащим голосом.

Но Изольда оставалась невозмутимой, отчетливо повторяя слова:

– Иди. В. Свою. Комнату.

– Ты даже не представляешь, чего они от меня требуют!

Изольда, не дрогнув, успокоила бурю.

– Отлично! – крикнул ей в лицо Теобальд, дрожа с головы до ног. – Какая разница, они все равно туда не попадут! У них ничего не получится, потому что в доспехи может попасть только один человек!

– Переход через доспехи? – спросил Эней, не сдержав своего изумления.

– Нет, идиот! Чтобы попасть в переход, нужно надеть доспехи! Каждое пространство времени имеет опорную таблицу, которая идентифицирует его, и наше время представляет нашего хранителя, Ольхового короля, в его юности, как рыцаря, столкнувшегося со своими страхами на краю света. Если вы хотите найти свою брешь, вам придется создать ее заново.

– Картина как адрес, – прошептала Брисеида. – Точно так же, как портрет Альфреда Рише представляет больницу. Значит, мы были правы.

– Только один человек сможет влезть в… – повторила Лиз.

– Рыцарь и его лошадь, полный комплект.

– Это я должна пойти, – сказала Брисеида. – В любом случае я единственная, кто может надеть броню, у меня еще есть шанс образумить Бенджи.

– И как ты собираешься воссоздать историю архиепископа для своей спутницы, когда окажешься там одна? – спросил Энндал.

– Придумаю.

Изольда следила за этой сценой, ничего не понимая, но не упуская ни одного момента.

– Ей не нужно воссоздавать, поскольку она его часть, – вмешался Теобальд. – Но она никогда не попадет на другую сторону, все не так просто. Обычно только хранитель может открыть переход к своей картине.

– А мы только что прогнали Ольхового короля, – проворчал Эней.

– Бинго! В любом случае, даже если бы хранитель открыл дверь к своей картине, переступив ее без разрешения Цитадели, вы бы пострадали.