По пути к полюсу были обронены три предмета: трубка Отса, меховые рукавицы Боуэрса и ночные сапоги Эванса. Рукавицы и сапоги мы подобрали у самого следа, нашли и трубку, преспокойно лежащую на снегу. Сегодня след саней был очень ясен. Колея от полозьев становится все более глубокой и резкой, она тянется оттеняющейся от окружающего снега чертой иногда на полмили вперед. Если так продолжится и продержится погода, мы легко достигнем склада. И рад же я буду перенести его на сани! Мы с каждым днем голоднее, это несомненно. Второй завтрак положительно недостаточен. Мы порядком исхудали, особенно Эванс, но ни один из нас еще не изнурен. Не думаю, чтобы мы были в состоянии везти тяжелый груз, но с нашим легким еще можем справиться хорошо. Теперь гораздо больше прежнего говорим об еде и рады будем наесться вволю.

Понедельник, 29января. Лагерь 12. За завтраком температура ‑23° [‑31 °C], за ужином ‑25° [‑32 °C]. Высота 10 000 футов. Прекрасный переход в 19,5 мили, из них 10,5 до завтрака. Много помог ветер. Снег сильно мело, но следы по большей части были очень четки. Незадолго до завтрака мы напали на след возвращавшейся вспомогательной партии, так что теперь имеется три разных санных следа. Всего 24 мили до склада. Их легко можно пройти за полтора дня, только бы завтра был хороший день. Ветер и заструги— с SSE и SE. Если продержится погода, с переходом по материковому льду мы должны бы покончить не дальше как через неделю.

За это время дорога сильно изменилась. Сыпучий снег сметен в кучи, затвердевшие и прибитые ветром. Остальной снег точно подернут глазурью. Вероятно, ветер так действует на него, он как бы полирует сметаемый снег. Сани, подгоняемые ветром, великолепно скользят по нему. Под глазурью он мягок и сыпуч, как песок.

С каждым днем мы положительно становимся голоднее. Должно быть, послезавтра можно будет увеличить рационы. Убийственное однообразие, но, слава богу, число пройденных миль, наконец, быстро увеличивается. Теперь путь пойдет под гору и едва ли можно ожидать дальнейших задержек.

Вторник, 30 января. Лагерь 13. Высота 9860 футов. За завтраком температура ‑25° [‑32 °C], за ужином ‑24,5° [‑31,5 °C]. Слава тебе, господи, еще один отличный переход — 19 миль. Мы прошли мимо последнего гурия перед складом. Впереди ясно виден след. Погода хороша, ветер попутный, дорога с горы, а не в гору. Если счастье мало‑мальски поблагоприятствует нам, мы должны достигнуть склада около половины утреннего перехода. Это — светлая сторона картины, есть и обратная, весьма мрачная. Уилсон растянул на одной ноге сухожилие, нога весь день болела и к вечеру распухла. Он, понятно, храбрится, не придает этому значения, но в нашем положении я не могу легко относиться к такому случаю. Вдобавок Эванс сорвал два ногтя на руке. Обе руки у него в очень плохом состоянии и, к моему удивлению, он малодушничает. Эванс на себя не похож с тех пор, как повредил руку. Ветер весь день перескакивал от SE к югу и обратно, но, к счастью, не слабеет. С больными пальцами еще можно справиться, но если у Уилсона нога не поправится, тогда плохо будет не на шутку.

Среда, 31 января. Высота 9800 футов. За завтраком температура ‑20° [‑29 °C], за ужином ‑20° [‑29 °C]. День начался прекрасный, с умеренным ветром. Мы пришли к складу Третьего градуса, забрали все там оставленное, а для завтрака сделали остановку часом позже. После того дорога опять испортилась, ветер почти совсем утих. На беду это случилось именно тогда, когда у нас везут только четверо. Уилсон по возможности бережет ногу, идет тихонько рядом с санями. Это помогло. К вечеру воспаление уменьшилось, нога скоро совсем поправится. Большое неудобство в нашем положении иметь при себе человека с больной ногой.

Нет сомнения в том, что мы движемся по волнистой поверхности, но неровности пути не очень отражаются на темпе нашего передвижения. Нас задерживают лишь песчаные кристаллы. С тех пор как мы тут были в последний раз, произошла сильная абляция поверхности, поэтому теперь следы полозьев пролегают высоко.

Сегодня мы подобрали лыжи Боуэрса, оставленные 31 декабря, — последнюю вещь, которую мы могли найти на вершине. Слава богу! Теперь наш путь прямо в северном направлении. Были бы только посильнее ветры.

Четверг, 1 февраля. Лагерь 15. Высота 9778 футов. За завтраком температура ‑20° [‑29 °C]. За ужином ‑19,8° [‑29 °C]. Почти весь день приходилось тащить сани, налегая грудью на лямку. Прошли 8 миль за 4,75 ч. После полудня дело сначала пошло живо, тем более что мы спускались по крутому склону, потом дорога испортилась. Встретились сыпучие снежные заносы, тащить сани было очень тяжело. Трудились мы до 8 ч вечера, пока не пришли к гурию, поставленному 29 декабря. Чтобы дойти до следующего, Верхнего глетчерного склада, недели должно хватить с избытком. Имеем на руках провизии полными рационами на 8 дней. Мы увеличили их на одну седьмую долю, и получается ощутимая разница. Ноге Уилсона гораздо лучше, но у Эванса рука в ужасном виде: сходят два ногтя, полопались пузыри.

Пятница, 2 февраля. Лагерь 16. Высота 9340 футов. За завтраком температура ‑19° [‑28 °C], за ужином ‑17° [‑27 °C]. Выступили благополучно, при сильном южном ветре. Скоро подошли к крутому спуску. Сани мы не смогли удержать, и они перевернулись, опрокинув и нас всех, одного за другим. Мы сбросили лыжи и отмахали без них 9 миль до завтрака, т. е. до 1 ч 30 м. После завтрака пошли опять без лыж, быстрым шагом. К полудню заметили любопытное явление. Следы были занесены, но таким образом, что образовалось нечто вроде возвышающегося насыпного пути, по которому мы и тащили сани.

Вскоре после полудня подошли к крутому склону, тому самому, на котором 28 декабря мы поменялись санями. Все шло хорошо до тех пор, пока я, стараясь на очень скользком месте удержаться на ногах и в то же время не терять следов, не свалился, сильно ударившись плечом. Теперь, вечером, оно жестоко болит. Таким образом, в нашей палатке прибавился еще один инвалид. Из пятерых — трое пострадавших, а самая скверная дорога еще впереди! Счастливы мы будем, если выберемся без серьезных бед. У Уилсона с ногой получше, но она легко может опять ухудшиться, так же как у Эванса пальцы.

Спустившись со склона, мы напали на целое море перепутанных заструг и потеряли свой след, но несколько позже случайно нашли след возвращавшегося лейтенанта Тедди Эванса. По этому следу мы теперь идем. Ухитрились отсчитать 17 миль. Лишняя пища, несомненно, идет нам впрок, и все же мы опять порядком голодны. Становится понемногу теплее, возвышенность понижается. До горы Дарвина осталось не больше 80 миль. Пора нам сойти с этих возвышенностей. Дня через четыре мы с ними распростимся. Мешки наши все больше мокнут, и нам нужно бы побольше сна.

Суббота, 3 февраля. Лагерь 17. Температура за завтраком ‑20° [‑29 °C]. Высота 9040 футов. Шли недурно, без лыж; пришли опять к крутому скату с трещинами, впрочем немногочисленными. Во избежание нового падения я надел лыжи. Спускались мы осторожно, с помощью паруса, беспрестанно теряя след, но увидели вправо от нас сильно обветренный гурий. Из‑за разных задержек, поисков следа и т. п. мы в это утро сделали всего 8,1 мили. После завтрака дело пошло было лучше, но на твердом откосе опять потеряли следы. Ночуем сегодня близ лагеря 20‑го декабря, но гурия не видно. Решил, что поиски следов и гуриев— одна потеря времени, поэтому мы как можно быстрее пойдем в северном направлении.