В 2000-х годах Аргентина выглядела современным государством с административным аппаратом, судебной системой, министрами, экономическими и социальными программами, представительством во всех международных организациях, таких как ООН, и на момент проведения исследований Ауйеро – с президентом, Кристиной Фернандес де Киршнер, которую торжественно принимали другие главы государств. Аргентина имела все атрибуты современного государства и выглядела как Левиафан. Перифразируя знаменитый «утиный тест», можно было сказать: «Если это выглядит как государство, плавает как государство, крякает как государство, то, вероятнее всего, это и есть государство». Но так ли на самом деле?

Не совсем, по крайней мере в том смысле, в каком мы описывали государства до сих пор. Как Деспотический, так и Обузданный Левиафаны обладают способностями к свершению каких-то активных действий. Но это не так в случае аргентинского государства. Китайский диктатор Мао Цзэдун называл США «бумажным тигром», намекая на то, что их сила иллюзорна. Мы же будем называть такие государства, как Аргентина, Колумбия и ряд других латиноамериканских и африканских стран, не проходящих «утиный тест» и, несмотря на внешние атрибуты, не имеющих даже рудиментарной способности государства, Бумажными Левиафанами. Бумажные Левиафаны имеют облик государства и способны применять власть в некоторых ограниченных областях и в некоторых крупных городах. Но эта власть пуста; она непоследовательна и дезорганизована во многих сферах и почти полностью отсутствует в отдаленных районах страны, которой эти государства должны управлять.

Почему же такие Левиафаны не накапливают больше власти? В конце концов, разве сами политические элиты, контролирующие государство, и чиновники не хотят получить больше власти, чтобы заниматься своими делами? Чтобы доминировать над обществом? Чтобы еще больше обогащаться и по возможности красть? Что случилось с «волей к власти», подталкивающей к строительству мощного государства? Ответы на эти вопросы способны нам поведать немало о природе многих государств мира. Не то чтобы в обществах, среди которых появляется Бумажный Левиафан, недоставало воли к власти, но опасности для политических лидеров и элит, преследующих власть, слишком велики. И тому есть две фундаментальные причины.

Первая парадоксальным образом связана с эффектом Красной королевы, который, как мы видели, служит мощным толчком для одновременного развития государства и общества в коридоре. Эффект Красной королевы проистекает из желания общества лучше контролировать государство и сильнее защищать себя от более способного государства и более активных политических элит. Те же импульсы присутствуют и вне коридора; если государство становится более деспотичным, то лучше бы найти способ защититься от него. Но если только строители государства не уверены в том, что смогут подавить любое недовольство со стороны общества и сохранить свою власть против соперников, то эти импульсы также предвещают проблемы. Мы будем называть эти предполагаемые опасности для строительства государства «мобилизационным эффектом» – в попытке повысить свою способность политические лидеры могут поступать так, что их действия мобилизуют оппозицию против себя. В каком-то отношении это похоже на эффект скользкого склона, порождаемого созданием политической иерархии. Тем же образом некоторые общества, достаточно сильные, чтобы серьезно сдерживать политическое неравенство, тем не менее боятся скользкого склона, а политические элиты, явно не сдерживаемые обществом, могут опасаться реакции и конкуренции, которые повысятся в результате мобилизации в ответ на усиление государства. Эффект мобилизации присутствовал в некоторых образцовых примерах строительства государства, таких как создание исламского государства Мухаммедом или создание государства в Китае. Но в этих случаях либо строители государства были достаточно сильны, чтобы не так беспокоиться о мобилизации, поскольку имели определенное «преимущество» (как мы видели в главе 3), либо у них не было выбора из-за внешних угроз или конкуренции, в которой они увязли (как мы обсуждали в главе 7, у государства Цинь и у Шан Яна имелись более существенные поводы для беспокойства в период Сражающихся царств). И все же, как мы увидим, в других обстоятельствах эффект мобилизации может стать фактором, парализующим способность государства.

Вторая причина, по которой Бумажные Левиафаны настолько распространены и не желают покидать свою полудрему, заключается в том, что недостаточная способность государства иногда становится мощным инструментом в руках беспринципных лидеров. Прежде всего, политический контроль – это не столько откровенные репрессии, сколько умение убеждать других следовать вашим приказам. При этом очень полезны средства награждения за послушание, а раздача должностей в бюрократическом аппарате друзьям и сторонникам или тем, кого вы хотите сделать своими сторонниками, – это действительно мощное средство. Но представьте, что вы начинаете строительство государства с институализации меритократических принципов назначения и вознаграждения, какими их описывал Макс Вебер. Это означает: никаких «ньокки», никаких возможностей использовать эти должности в качестве награды (и как в таких условиях выживать Перонистской партии?). Это соображение лежит в основе логического решения забросить попытки насадить меритократию и продолжать строительство государства.

Но дело тут не только в высокой политике. Существуют и более приземленные выгоды от того, чтобы не использовать судебную систему и бюрократию по своему усмотрению. Вскоре после того, как президент Макри уволил «ньокки», ему пришлось запретить членам правительства нанимать членов своих семей. Работу при этом потеряли супруга министра труда и две его сестры, как и мать с отцом министра внутренних дел.

Это более распространенная картина. Обезличенные правила в судебной системе и в бюрократии, которые устанавливаются при повышении способности государства, ограничивают способность правителей и политиков использовать законы в свою пользу согласно выражению, которое приписывают бывшему президенту Бразилии Жетулиу Варгасу: «Своим, всё, врагам – по закону». Такое применение законов по своему усмотрению отличается от того образа, каким право эволюционировало в коридоре в Европе, и дозволяет политическим элитам использовать имеющиеся государственные институты для подавления своих оппонентов и вместе с тем продолжать обогащение, захватывать чужие земли, предоставлять монополию друзьям и напрямую грабить государство. Как и эффект мобилизации, способность получать выгоду от применения законов по своему усмотрению уменьшает способность государства и усиливает дезорганизацию не только в Аргентине, но и во многих других Бумажных Левиафанах.

Тот факт, что Бумажным Левиафанам при этом не удается построить настоящее государство, – это на самом деле палка о двух концах для их граждан. Менее способное государство – это государство, в меньшей степени подавляющее своих граждан. Но может ли это стать основанием для свободы? Увы, обычно так не бывает. Скорее наоборот – гражданам Бумажного Левиафана приходится иметь дело с худшими чертами обоих миров. Их государства по-прежнему достаточно деспотичны – они не получают от граждан обратной связи и не отвечают на их запросы, и они не гнушаются прибегать к репрессиям или убийствам. В то же время они не исполняют роли разрешителя споров, гаранта исполнения законов и поставщика общественных услуг. Бумажные Левиафаны не пытаются создавать свободу или ослаблять нормы, несовместимые со свободой. В действительности, как мы увидим, Бумажные Левиафаны часто укрепляют клетку норм, а не ослабляют ее.