Из глаз Линды брызнули горючие слёзы. Первым порывом Инпу было подойти к ней, чтобы оттереть их, сказать, что он был вынужден так поступить, объяснить, что сейчас всё изменилось для него, что Бахити нужна ему, но не так, как тогда в пустыне в Маат.

— Ты врал мне всё время, — прошептала она и сделала предупреждающий знак рукой, чтобы он не смел приближаться.

— Я заставил твою волю подчиниться моей, ты была нужна мне для того, чтобы боги опомнились и нашли того, кто угрожает существованию…

— Богов?! — зло воскликнула Линда. — Ты мне врал, когда мы… мы… Это тоже нужно было для того, чтобы подчинить свою волю твоей?! — насмешливо, колко, зло.

— Нет, — просто ответил мужчина, ощутив, что помимо своего желания замыкается перед девушкой, что справедливо требовала от него объяснений.

— Или это просто издёвка, такая насмешка над той, что поверила тебе? — внутри всё оборвалось. — Я тебе больше не нужна? Отправишь меня в Маат? Или что ещё сделаешь? Что ещё нужно богам от простой смертной? Хочешь мою душу, сердце? Подожди немного, люди долго не живут, ты положишь его на весы правосудия и так же бесстрастно отправишь меня на поля Иалу, ну или в пасть Амат…

Он порывисто дёрнулся к ней, попытавшись взять за руки, обнять, прижать к себе, но девушка была несгибаема, увернувшись из его объятий.

— Выслушай, — Инпу остановился, — заключая сделку с тобой, я тогда не знал тебя насколько… — он осёкся.

Бахити сощурила глаза, предчувствуя, что он хотел ей сказать. Она саркастично расхохоталась, хотя внутри в самом сердце орудовал хопеш, кромсавший человеческий мотор на куски. То же ощутил и Инпу, сомкнув челюсть до скрипа.

— Это тоже манипуляция? — девушка махнула рукой, затем выпрямилась, становясь твёрдой, как камень. — Можешь не стараться, ведь я уже в твоей воле, веди меня на суд Осириса, господин Запада, пусть отправит живую в мир Маат, твоя жрица, Анубис, послужила тебе.

Линда прошла вперёд, дерзко толкнув Инпу в плечо, уже зная его привычку замыкаться в себе, когда обстоятельства давят. Он не хотел оправдываться, а она не хотела слушать его объяснения, ведь всё было предельно ясно. Учёная всё равно бы не поверила в то, что хотел сказать бог мёртвых. Не сейчас.

Пустыни потустороннего мира выпустили их почти без приключений на верхние этажи Дуата, где в своём ослепительном великолепии пребывали боги, которым никогда не понять нужды людей, которые всегда использовали слабости более хрупких по сравнению с ними созданий Хаоса.

Дуат. Смерть бессмертного и обнажённая правда.

Как только они вихрем ворвались в присутственный зал Эннеады, краем глаза Линда заметила, каким отстранённым и собранным казался Инпу. Он словно бы принюхивался к запаху в помещении, и ему не нравилось: бог поморщился, ненадолго исказив прекрасные черты лица. Внутри же Портер всё кипело. Почему она не может казаться такой же цельной сейчас, а не кровоточить обманутыми чувствами?

«Нашла время думать о любви, — она корила себя последними словами, — ему наплевать на людей, он думает другими категориями, ощущая смерть каждую секунду, он стёр границы между жалостью и своим предназначением, а я всего лишь человек, да и пришла сюда только за тем, чтобы взять своё, своё… — казалось, что кровь вскипела от горечи, что сейчас она испытала. — Бежала за миражами, исполняя волю богов, вскоре стану не нужна, избавятся, я — винтик, выполнивший свою работу, — где-то глубоко кольнуло осознанием, что и она не была честна с Анубисом».

— Инпу… — позвала она его, сосредоточенного, поднявшего вверх руки и сложившего запястья, так что золотые браслеты на них мимолётно соприкоснулись.

Мужчина развернулся и с вопросом посмотрел на неё.

— Мне есть что тебе сказать, — начала было она, но осеклась.

В дальнем углу, почти под самыми высившимися огромными тронами, темнота ожила и всколыхнулась зеленоватым одеянием. Послышался мужской вскрик. Они поспешили туда, и увиденная картина заставила Инпу сгорбиться над телом…

— Небетхет… — прошептала Линда и прикрыла рот рукой.

Инпу провёл руками по лицу матери, и они дрогнули.

Он растерянно взглянул на девушку и еле вымолвил:

— Боги не умирают, — очевидное и страшное.

Затем их взгляды устремились к тому, кто поддерживал голову Нефтиды.

— Осирис, что это? — в голосе Анубиса, бога мёртвых, стояли слёзы, непонимание и скорбь, он забыл о правильном обращении к Царю богов.

Тот обеспокоенно взглянул в их лица и аккуратно опустил голову богини на пол. Распрямившись в полный рост, он величественно поднял подбородок, стараясь скрыть эмоции, что позволил себе недавно.

— Я пребываю в таком же неведении, что и ты, — его тон не выдавал растерянности, он говорил спокойно, будто боги умирали точно так же часто, как и люди.

Линда физически почувствовала насыщенную тёмными оттенками ярость обычно флегматичного Анубиса.

Он дрожал, когда произносил следующее:

— Ты не верил мне, когда я сказал, что в Дуате появился тот, кто хочет получить власть над всеми тремя мирами, я привёл тебе живое доказательство, ты обещал найти предателя, но перед нами погибшая богиня…

— Я больше не владею ключами от Маата, — эта информация стала сродни грому среди ясного неба.

Линда, ставшая вольной или невольной, тут уж как посмотреть, свидетельницей этого разговора, готова была провалиться сквозь землю.

— То есть ты хочешь сказать, что Анх жизни утерян? — нарочито медленно повторил Инпу, пытаясь держать себя в руках даже в такой ситуации.

— Я использовал Ключи, чтобы заглянуть в то время, когда тот, кто творил беззакония, появлялся там, но он словно бы подчистил свои следы, я не мог узнать, кто он, также я не знаю, когда он пользовался ими, я больше не владею Анхом, — пояснил Осирис.

— Как такое вообще возможно?! — вскричал Инпу.

— А как возможно то, что ты, доверившись Хаосу и человеку, спрятал ключи от бездны? — встречный вопрос. — Всё имеет последствия… — Осирис глубоко вздохнул и пронзительно посмотрел на сына.

Одинаковость между ними не была очевидна, но что-то неуловимо всё же присутствовало. А вот разнило их многое. Отец, не имевший возможности воспитать сына, и сын, не знавший отеческой любви.

— Я попытался спасти положение, ведь если Анх смерти будет в руках у предателя, а мы точно знаем, что он в Дуате и он бог, — Инпу еле сдержался, чтобы не взглянуть на бледное лицо матери, обрамлённое каскадом чёрных волос, болезненно поморщившись, — то можно представить себе, то можно представить себе, что произойдёт.

Обнажённой кожей плеч Бахити ощутила сквозняк и резко повернула голову к предполагаемому источнику. Почти в середине залы стоял воплотившийся из воздуха и теней Сет. Увидев, что его внимательно