Почему ты повинуешься ему? Неужели он так хорошо к тебе относится?

Посланник попытался обдумать эту мысль. Его король … он просто его король. Какое Посланник Мести имел право оценивать хорошо ли его господин к нему относится? Здесь ему не место!

А почему нет? Впервые за сотни лет освободившись от влияния черных чар короля в его мозгу появился хрупкий росток самостоятельной мысли, а потом эта мысль накрепко укоренилась в его сознании. Он понятия не имел, откуда появилась эта провокационная бунтарская мысль, но она появилась и яростно сопротивлялась, когда он попытался избавиться от нее. Его глаза застелила пелена боли. Он ощутил как его виски мучительно сдавливает какая-то сила, он прижал руки к ушам пытаясь заглушить голоса, которые мог слышать только он.

Эйдан скорее иди сюда, я хочу тебе что-то показать. Па принес мне птенчика куницы! Звонко звучал голос девочки – девочки, которая когда-то очень много значила для него. Маленький восьмилетний ребенок, о котором он так заботился и защищал.

Но мы завтра уходим в плавание, – протестовала Мэри. - А птенец ранен и может еще больше пострадать.

Эйдан хорошо управляется с малышами, он присмотрит за ним.

– Эйдан, – выдохнул он, словно пытаясь прочувствовать это имя у себя на языке.

– Посланник Мести, – прошептал он через мгновение.

Ни одно из этих имен не подходило ему полностью. Ни один из миров – ни его ледяная страна ни этот остров – не был для него привычным.

Он ощутил острую необходимость вырваться из своего тела, которое внезапно стало казаться мучительным пленом. В стране своего короля он знал кто он и какой цели он служит. Но здесь, ах, здесь он не знал ничего.

Ничего кроме сильной головной боли и рези в горле.

Он осторожно посмотрел на бледные изгибы ее прекрасных ног, неприкрытых платьем. Какими гладкими они выглядели… какими теплыми.

Он с силой зажмурил глаза, стараясь четко представить свой любимый дом рядом с королем.

"Так вы новые Лэрд и леди Дан Хаакона?" – прозвучал в его голове голос лавочника, стирая из его воображения успокоительную картину льда и теней.

– Нет, – прошептал он. – Я Посланник Мести.

Деревенские жители собрались в замке на рассвете.

Джейн медленно проснулась, дезориентированная и уязвимая. Ей не приснился Эйдан, и если до того как она заснула у нее были еще хоть какие-то сомнения в том, что она находится в пятнадцатом веке, сейчас эти сомнения исчезли окончательно и бесповоротно. Еще ни разу она не спала всю ночь, не увидев хотя бы один сон о своей любви с Горцем.

Сначала Джейн не могла с уверенностью сказать, что ее разбудило, но потом она услышала все возрастающий шум голосов в гостиной, который был отчетливо слышен через открытую дверь спальни. Пронзительные и взволнованные голоса прерывались высокопарными, недовольными ответами, которые Эйдан произносил своим резким гортанным басом.

Она быстро провела привычный для себя утренний ритуал по усилению позитивного настроя, жизнерадостно заявив пустой спальне “Сегодня! Разве может быть день лучше, чем сегодня?”. Она где-то вычитала, что такой маленький аутотренинг очень полезен для поднятия настроения, поэтому она каждое утро, без исключений, с усердием повторяла эти незамысловатые слова. Вчера – это лишь воспоминание. Завтра – это лишь надежда.

Сегодня еще один день, который можно прожить и сделать все возможное, чтобы любить. По ее мнению это было все чего только мог пожелать любой человек.

Поцеловав маленькую головку сонного котенка, она выскользнула из кровати, быстро сняла изрядно помятое платье и надела простое желтое платье, которое она вчера извлекла из одного из сундуков, когда проводила их тщательный досмотр. Она очень хотела надеть это платье, оно казалось ей очень романтичным с его низким кружевным корсажем и струящимся длинным подолом. Все это дополнялось полным отсутствием нижнего белья (как она ни старалась ей не удалось найти его в сундуках), а потому она чувствовала себя совершенно греховной. В любую секунду готовая принять своего мужчину. Как же она надеялась, что это случится именно сегодня!

Быстро осмотрев комнату, она сделала вывод, что ей еще кое-что понадобится в близлежащей деревне, и очень скоро, а именно ей просто необходима ванна и что там средневековые люди использовали в виде зубной пасты и мыла. Влекомая шумом голосов, она поспешила покинуть спальню.

Посланник Мести стоял спиной к камину с видом загнанного животного. Дюжина крестьян, болтающих без умолку протягивали ему разную выпечку и другие дары, без остановки рассказывая о какой-то легенде и как счастливы они, что МакКиннон снова вернулся, чтобы присматривать за ними. Как они будут верно служить ему. Как они планируют заново отстроить его замок.

Он – будет присматривать за ними? Да он скорее взмахнет рукой и разрушит эту комнату до основания, не оставив ничего кроме костей и тишины!

Но он предусмотрительно держал обе свои руки, в которые его король вложил смертоносную силу, за спиной, потому что он не знал какого черта хотел от него его повелитель. Ярость медленно закипала в его венах – ярость на крестьян, ярость на своего короля – ошеломляя и оглушая его своей мощью. А потом ОНА медленно вошла в комнату и часть ярости рассеялась, сменяясь волнением несколько другого рода, более приятным, но не менее дезориентирующим.

Она как солнечный луч сверкала среди мрачного интерьера гостиной. Пока он наблюдал за ней в напряженном молчании, она улыбалась, говорила с крестьянами, брала их руки в свои, приветствуя эту толпу оборванцев в замке, который совсем недавно и очень недолго он с умиротворением считал только своим жилищем. Как и когда он окончательно утратил контроль над самим собой и своим окружением? – удивлялся он. Был ли контроль чем-то, что судьба медленно высасывает капля за каплей в течение какого-то периода времени, или контроль был чем-то, что мгновенно улетучивается при первом появлении женщины? Входит женщина – уходит порядок.

Как же они ей улыбались, светясь от счастья и обожания, несомненно принимая ее как свою новую хозяйку!

– Она не МакКиннон, – выпалил он. Лучше быстро и сразу вывести их из заблуждения, что он был их Лэрдом, а она их леди.

Все головы повернулись, чтобы посмотреть на него.

– Милорд, – нерешительно сказал один из них после огорченного молчания, – это не наше дело обручились вы с ней или нет. Мы просто рады приветствовать вас обоих.

– Я тоже не МакКиннон, – сухо сказал он.

Дюжина людей смотрели на него раскрыв рты, а потом смущенно рассмеялись. Пожилой мужчина с седыми волосами, одетый в узкие штаны из серой домотканой шерстяной ткани и полотняную рубаху, покачал головой и кротко улыбнулся: