Двенадцатого августа, спустя едва ли два месяца с высадки американцев, дипломаты со стороны Соединенных Штатов и Испании встретились в Белом доме и подписали «протокол о мире», который и положил конец войне. Во время боевых действий погибло всего триста восемьдесят пять американцев, немногим больше, чем полегло от рук индейцев сиу в битве при Литтл-Бигхорне в последнем крупном конфликте двадцать два года назад. Около двух тысяч скончались позже от ран и заболеваний, но даже это количество значительно уступало числу павших за считаные дни напряженных стычек в Гражданской войне. По словам американского государственного деятеля Джона Хэя, это была «маленькая победоносная война».

После победы Соединенным Штатам пришло время вывести войска с Кубы и, цитируя «Поправку Теллера», «оставить управление и власть над островом в руках его населения». Однако американцы поступили с точностью до наоборот.

Поддержка независимости Кубы в Штатах быстро утихла. Уайтло Рейд, издатель газеты «New York Tribune» и самый приближенный к президенту Маккинли журналист, заявил о «крайней необходимости контролировать Кубу ради безопасности американского населения» и объявил «Поправку Теллера» «указом, который вынуждает страну жертвовать своими интересами». Сенатор Беверидж пояснил, что «Поправка» на самом деле ни к чему не обязывает, ведь конгресс одобрил ее, «поддавшись внезапному щедрому, но неуместному порыву». В «New York Times» утверждали, что на американцах лежит «более важный долг», чем придерживаться опрометчивых обещаний, и они должны «навсегда стать хозяевами Кубы, если сами кубинцы окажутся не способны самостоятельно править страной».

Столпы американской демократии достаточно открыто высказывались, что США не обязаны выполнять законные договоренности, если те со временем окажутся неблагоразумными. На протяжении следующего года многие газеты раз за разом оправдывали это поразительное утверждение с целью успокоить общественность. По большей части или даже полностью все данные оправдания были лживы.

Во-первых, газеты упоминали, что именно американские солдаты, а не кубинские изгнали испанцев с острова. Авторы статей внушали доверчивым читателям, что, когда армия США высадилась, кубинские повстанцы находились «в отчаянном положении», «на грани поражения» и вообще «застряли в тупике без надежды на выход». На самом же деле ситуация выглядела совсем иначе. Спустя три года непрерывной борьбы кубинцы отвоевали большую часть острова и вынуждали испанцев, погибавших от голода и болезней, отступать в укрепления, а также строили планы по захвату Сантьяго и остальных городов. Американцы появились, когда кубинцы уже близились к победе.

Вторым мифом стало утверждение, что кубинские революционеры были трусливыми тюфяками, которые с изумленным восхищением наблюдали, как американцы разделываются с испанской армией. «Наш союзник бесполезен и держался в тылу», – сообщал один корреспондент. Другой отмечал, что кубинцы «оказались очень слабыми союзниками». Третий заявлял, что повстанческая армия «сражалась мало либо вообще не вступала в бой» и «даже не подавала виду, что желает освободить Кубу».

Очередное, однако понятное заблуждение. В период, когда мятежники стягивали силы, завоевывали поддержку населения и делали успешные партизанские вылазки, на острове практически не было американских корреспондентов. Для большинства журналистов война началась с прихода солдат США весной 1898-го. Никто даже не догадывался, что кубинские подразделения зачистили место, где высадились американцы. Даже американский адмирал Уильям Сэмпсон позже сообщил, что отсутствие испанских отрядов на пляжах «остается тайной». Кубинцы выступали в роли наблюдателей и разведчиков для американцев, однако с возмущением отвергали частые требования служить в качестве грузчиков и простых рабочих.

Долгая изнурительная война, которую вели сами кубинцы, разворачивалась далеко от американских офицеров и журналистов. Большинство из них даже не представляли, что эта кампания сыграла решающую роль в победе 1898-го.

Как только американцы убедили себя, что кубинцы – трусы, неспособные создать действенную армию, они легко пришли к выводу, что Куба не выживет без управления извне. Американская пресса никогда не уделяла внимания лидерам революционного движения, среди которых были высокообразованные, опытные и умудренные люди. Вместо этого газетчики рисовали повстанцев как неотесанный сброд, состоящий в основном из вчерашних дикарей. В результате Маккинли и его сторонники легко сумели выставить кубинцев такими же невеждами и глупцами, как и гавайцев.

«Самоуправление! – фыркнул генерал Шеттер в ответ на вопрос журналиста. – О чем здесь говорить! Дать этим людям в руки власть, все равно что поставить в аду пороховые бочки».

Через несколько дней после капитуляции Испании американские чиновники принялись уверять кубинцев, что те должны забыть об обещанной в «Поправке Теллера» независимости. Президент Маккинли объявил, что США будут править Кубой по «праву воюющего государства над захваченной территорией». Министр юстиции Джон Григгс сообщил вице-президенту кубинского временного правительства, что войска США в Гаване «являются захватническими и будут распространять американскую власть везде, где окажутся».

Замешательство, которое испытали кубинцы, услышав эти заявления, сменилось возмущением и гневом, когда генерал Брук запретил их освободителям участвовать в празднествах, запланированных на первые числа 1988 года. Многие были попросту ошеломлены.

«Никто и подумать не мог, что американское вмешательство обернется захватом власти. Что наш союзник будет обращаться с нами, как с людьми, не способными отвечать за свои поступки, что он силой нас подчинит и возьмет под опеку, навязанную обстоятельствами, – писал генерал Максимо Гомес. – Не может быть, чтобы нас ждала такая судьба после долгих лет борьбы».

Большинство американцев мало считались с кубинцами, поэтому все возмущения остались без внимания. Многие пошли еще дальше. Они злились, что кубинцы не пали на колени, дабы отблагодарить американских воинов за освобождение от испанцев. В новостях сообщалось, что кубинцы не приветствуют, как положено, солдат США и кажутся «озлобленными», «угрюмыми», «высокомерными», а также «самодовольными и завистливыми». Один репортер писал о своем удивлении, что никто не выражает благодарность Америке. Американцы не задумывались, что кубинцы вполне естественно имеют право на подобные чувства, а приняли их негодование за очередное доказательство невежества и недоразвитости.

Кубинские патриоты годами обещали, что после независимости восстановят страну и социальную справедливость. Американцы хотели иного.

«Люди спрашивают, что по-нашему значит стабильное правительство на Кубе, – писал в отчете Вашингтону новый военный губернатор острова, генерал Леонард Вуд, вскоре после вступления в должность в 1900 году. – Я им отвечаю: когда деньги можно будет взять под разумный процент и когда столица захочет вложить в остров средства, тогда и наступит стабильность». В сообщении президенту Маккинли Вуд выразился еще более исчерпывающе: «Когда люди спрашивают, что, по-моему, значит стабильное правительство, я отвечаю: деньги под шесть процентов».