Вскоре Елена ощутила, как его голод утихает. Утихает, но неисчезает совсем. Поэтому она удивилась, когда Стефан попытался отстраниться.

— Достаточно, — прохрипел Стефан, отталкивая ее.

Елена открыла глаза, чувствуя, как сонное наслаждениеразлетается вдребезги. Глаза Стефана были зелеными, как листья мандрагоры, а налице ясно читался яростный голод охотника.

— Нет, недостаточно. Ты все еще слаб…

— Достаточно для тебя. — Стефан снова ее оттолкнул, и Еленазаметила, как что-то похожее на отчаяние искрится в его зеленых глазах. —Пойми, Елена, если я возьму еще, ты начнешь меняться. А если ты сейчас же… еслиты сейчас же от меня не отодвинешься…

Елена отодвинулась и села в ногах кровати. Она наблюдала затем, как Стефан садится и поправляет на себе темный халат. В свете лампы онаразличила, как его кожа обретает цвет. Кровь прилила к щекам, оттеняя егобледность. Волосы Стефана высыхали, превращаясь в спутанное море темныхлоконов.

— Как же я по тебе скучала! — выдохнула Елена.

Облегчение внезапно отозвалось в ней болью, почти столь жесильной, как та, которую ранее рождали страх и напряжение. Стефан был жив, он сней разговаривал. Можно было считать, что самое страшное уже позади.

— Елена… — Их глаза встретились, и ее приковал к себезеленый огонь.

Бессознательно Елена снова к нему потянулась, но замерла,когда Стефан вдруг рассмеялся.

— Я еще никогда не видел тебя такой, — пояснил он, и Еленаоглядела себя с головы до ног.

Туфли, джинсы и рукава были заляпаны красноватой грязью, изпорванной куртки клочками торчала набивка. Елена ни секунды не сомневалась, чтолицо ее измазано не меньше, а волосы спутаны. Елена Гилберт, безупречныйобразчик моды в средней школе имени Роберта Ли, сейчас выглядела, как настоящаягрязнуля.

— Но мне нравится, — признался Стефан, и на сей раз Еленарассмеялась вместе с ним.

Они все еще смеялись, когда вдруг открылась дверь. Еленабдительно застыла, поправляя высокое горло своего свитера и оглядывая комнату впоисках улик, которые могли бы их выдать. Стефан сел прямее и провел языком попересохшим губам.

— Ему уже лучше! — воскликнула Бонни, едва переступив порогкомнаты и увидев Стефана.

Мэтт и Мередит вошли за ней, и на их лицах тут же отразилосьрадостное удивление. Следом за ними в комнату вошла четвертая персона, лишьненамного старше Бонни, однако ее окутывала аура неоспоримого авторитетавзрослого человека. Мэри МакКалло подошла прямо к своему пациенту и потянуласьпощупать его пульс.

— Так это вы тут докторов боитесь? — поинтересовалась сестраБонни.

На какое-то мгновение Стефан явно растерялся, но затем взялсебя в руки.

— Это вроде как детская фобия, — смущенно произнес он. Стефанискоса взглянул на Елену, которая нервно улыбнулась и едва заметно кивнула. —Так или иначе, теперь вы сами видите, что никакой доктор мне не требуется.

— Почему бы вам не предоставить мне самой об этом судить?Ваш пульс в порядке. И я бы сказала, что он поразительно медленный, даже дляспортсмена. Не думаю, что здесь имеет место гипотермия, но вас по-прежнемутрясет озноб. Давайте измерим температуру.

— Нет. Признаться, я не считаю это необходимым. — Стефанобращался к Мэри на низких, успокоительных тонах.

Елена уже видела, как он использует этот прием, так что онапрекрасно понимала, что он пытается предпринять. Но на Мэри это никакогозаметного влияния не оказало.

— Снимите халат, пожалуйста.

— Сейчас я все сделаю, — быстро вмешалась Елена; протягиваяруку к термометру и забирая его у Мэри. И в ту же секунду маленькая стекляннаятрубочка выскользнула у нее из рук. Упав на деревянный пол, термометр разбилсяна несколько кусочков. — Ах, какая жалость!

— Не имеет значения, — сказал Стефан. — Я уже чувствую себянамного лучше и быстро согреваюсь.

Мэри внимательно посмотрела на разбитый термометр, а затемоглядела комнату, оценивая царящий беспорядок.

— Ну ладно, — резко выговорила она, поворачиваясь к Стефануи кладя ладони на бедра. — Так что здесь произошло?

Стефан даже глазом не моргнул.

— Ничего особенного, — сказал он, глядя Мэри прямо в глаза.— Просто миссис Флауэрс очень скверная домохозяйка.

Елене хотелось расхохотаться, и она заметила, что Мэри тожес трудом удерживается от смеха. В конце концов, старшая сестра Бонни скорчилагримасу и скрестила руки на груди.

— Полагаю, на прямой ответ бесполезно было даже надеяться, —сказала Мэри. — И мне совершенно ясно, что вы вовсе не так уж безнадежнобольны. Заставить вас отправиться в больницу я не могу. Но надеюсь, что завтравы зайдете к врачу на осмотр.

— Вполне может быть, — вежливо отозвался Стефан, но Еленазаметила, что выражением согласия это вовсе не прозвучало.

— А знаешь, Елена, — вдруг вмешалась Бонни, — вид у тебятакой, как будто и тебе доктор не помешал бы. Ты бледна как привидение.

— Я просто устала, — сказала Елена. — День был длинный.

— Мой тебе совет — поскорее отправиться домой и лечь впостель, — порекомендовала Мэри. — Я так полагаю, анемии у тебя нет?

Елена отказалась от мысли приложить ладонь к своей щеке.Неужели она так бледна?

— Нет, я просто устала, — повторила она. — Теперь мы можемидти домой, если, конечно, со Стефаном все в порядке.

Стефан утвердительно кивнул, а глаза его передали чувства,предназначенное одной лишь Елене.

— Дайте нам минутку на прощание, ладно? — попросил он у Мэрии остальных.

Все четверо отступили к лестнице.

— До свидания. Береги себя, — громко произнесла Елена, азатем прошептала: — Почему ты не стал использовать свои Силы с Мэри?

— Я их использовал, — мрачно прошептал ей в самое ухоСтефан. — По крайней мере попытался. Должно быть, я по-прежнему слаб. Неволнуйся, это пройдет.

— Конечно, пройдет, — бодро согласилась Елена, хотя в животеу нее все сжалось. — Ты совершенно уверен, что тебе следует остаться одному?Что, если…