Карточки служат хорошим оправданием для того, чтобы задавать скользкие вопросы. Однако через некоторое время они начинают казаться мне недостаточно откровенными, и я принимаюсь сочинять свои собственные. «Оцени по десятибалльной шкале, насколько тебе нравится человек, задающий этот вопрос», — спросил я.

Джемма заливается краской от изумления.

— Там действительно это написано? — с подозрительным видом спрашивает она.

Я киваю.

— Я уже два года играю в эту игру и еще никогда… — говорит Джемма и наклоняется вперед, чтобы забрать у меня карточку. Я отдергиваю руку, она хватается за один конец карточки, я — за другой, и мы начинаем бороться, что обычно в разных кинофильмах приводит к объятиям.

— Ну ладно, теперь моя очередь, — наконец сдается Джемма и делает вид, что читает вопрос по своей карточке. — Оцени, Джей, по десятибалльной шкале, насколько тебя волнует то, — она улыбается, — что ты пишешь в своем письме.

Потом Джемма стоит на подножке фургона и смотрит, как я залезаю внутрь. Она улыбается, а я ощущаю такую легкость, словно меня накачали гелием.

— Девять! — выкрикивает она, когда я уже собираюсь тронуться с места.

— Что? — переспрашиваю я, опуская стекло.

— В соответствии с десятибалльной шкалой именно настолько мне нравится человек, задавший этот вопрос, — отвечает Джемма, прикрывая глаза ладонями, напоминающими лопаточки. Вид у нее просто потрясающий.

— И у меня столько же, — говорю я.

— Что? — сдвинув брови, переспрашивает Джемма.

— Именно настолько по десятибалльной шкале меня волнует то, что было написано в письме, — отвечаю я.

Когда Джемма счастлива, она становится немыслимо красивой. Ее лицо начинает сиять, а ямочки на щеках выглядят так, словно их проткнули невидимой стрелой. К тому же, когда она улыбается, ее асимметричное лицо становится симметричным. Обычно кончик ее носа и верхняя губа сдвинуты вправо. Но когда она улыбается, все встает на место, как конечности надувного зверька, когда его надувают.

Пятница, 26 февраля

Бриджит делает замечание, которое не сулит мне ничего хорошего. Проверив мои записи в регистрационном журнале, она убедилась в том, что я делаю их с большим опозданием.

— Джей, ты должен вовремя вносить всю информацию. Что мы станем делать, если кто-нибудь позвонит, а тебя не будет? — спрашивает она. Интересно, что имеется в виду под этим «не будет»?

В 11.30 я совершаю роковую ошибку. Я звоню инженеру-сметчику Полу Арнольду в компанию «Вестфилд» и оставляю ему сообщение, что Джей Голден из фирмы «Монтонс» может предложить ему новую работу. Однако в процессе я вспоминаю о том, что наша фирма гарантирует конфиденциальность клиентам, и мой голос резко меняется: «Нет-нет, это не Джей Голден из фирмы „Монтонс“, это совсем другой человек, простите, ошибся номером».

Боюсь, что поставил под угрозу как свое будущее, так и будущее Пола Арнольда в компании «Вестфилд». Впрочем, я решил затихориться и спокойно ждать, когда разразится буря.

Общее собрание после работы также прошло на редкость плохо. В среду на региональном совещании выяснилась одна любопытная подробность. Я занял предпоследнее место в таблице продуктивности работы консультантов. И это при том, что таблица включает в себя всех сотрудников, работающих как в графствах, прилегающих к Лондону, так и в центральных.

И хотя я совершенно не стремлюсь к тому, чтобы меня уволили, — я все еще должен папе триста фунтов, о которых он мне постоянно напоминает, — я не могу удержаться от разных оскорбительных выходок. Поиск клиентов наводит на меня такую скуку, что я начинаю рассылать письма с совершенно непрофессиональным текстом. Наши прейскуранты должны содержать в себе стоимость услуг различных рабочих, зарегистрированных в фирме «Монтонс», от плотников до инспекторов. Сначала я писал так:

Уважаемый мистер клиент!

Посылаю Вам экземпляр нашего прейскуранта. Если он Вас заинтересует, свяжитесь со мной по телефону, указанному ниже.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. Также посылаю вам наклейку для автомобиля.

Потом я изменил текст:

Уважаемый мистер клиент!

Вот наш текущий прейскурант. Берегите его. Учитывая постоянный рост цен на канцелярские товары, другого такого вы не получите. Ни-ког-да.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. Также посылаю вам наклейку для автомобиля.

Следующий вариант выглядел так:

Уважаемый мистер клиент!

Учитывая постоянный рост цен на канцелярские товары, не соблаговолите ли вернуть высланный Вам в этом месяце прейскурант, чтобы им мог воспользоваться кто-нибудь еще. Фирма «Монтонс» благодарит Вас за содействие.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. Может, и наклеечку вернете?

И наконец:

Уважаемый клиент!

Непрекращающийся рост цен на канцелярские товары накинул удавку на шею фирмы «Монтонс». Вы оказали нам неоценимую услугу, эгоистично зажав единственный экземпляр нашего прейскуранта.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. И подавитесь своей вонючей наклейкой.

Сегодня попробовал провернуть свою затею с огурцами у Дебби. Все сработало на пять с плюсом. Никто мне слова не сказал, когда я потребовал, чтобы кружочки были не толще одного сантиметра. Когда мне подали салат, я принялся дотошно проверять толщину кружочков, поднося их к свету и прищуривая глаз, как ювелир.

Неплохо бы подружиться с Дебби. Когда я прославлюсь, дружба с кокни сможет украсить мой имидж. И в отличие от знаменитых друзей папы, я никогда не стану вести себя по отношению к Дебби покровительственно. Я буду разговаривать с ней на равных, возможно, даже посещу свадьбу ее дочери и буду проявлять такой же интерес к ее проблемам с поставщиком мяса, как она — к моим литературным занятиям.

8 часов вечера.

Похоже, кризис в Заливе разрешен. В Ирак прибыли наблюдатели ООН. Я зашел к Шону, чтобы узнать, как он это воспринял. Он вместе со своей моделью оказался на кухне, стоял там, с печальным видом теребя железнодорожную ветку Багдад-Амман. Я положил руку ему на плечо и напомнил, что в Курдистане стычки продолжаются, но он только отмахнулся.

— Да пошло это международное законодательство к чертям собачьим! Они были обязаны нанести ядерные удары! — И он сметает рукой завод по опреснению воды в Басре.

Я понимаю, что испытывает Шон. Я тоже не сомневался в наличии биологического оружия, и для меня существовал только один вопрос — когда оно будет использовано. Я был уверен в том, что у Саддама есть атомная бомба. И теперь пребываю в полной растерянности. Моя административная деятельность была даже отчасти прикольной из-за перспективы грядущего Армагеддона. Меня так грела мысль о том, что я сыграю роль Лоренса в крупном эпическом кинополотне: я верхом на верблюде, и ветер раздувает мои белые одежды.