О чем это я? «Зеркало» — чужая исповедь, а видишь личное, и в той простоте обстановки дома, где многие вещи узнаваемы, и в житейских разговорах людей, в окружающей человека природе… «Хочу, чтоб в настоящем было рядом то прошлое, что нянчило меня. Мы смотрим друг на друга странным взглядом, как в Зеркало, при белом свете дня».

«Тарковский молчит, никогда ничего не объясняя. Те, кто обычно комментирует свои произведения, не подают ни малейшей надежды». Ничего не объясняя… Так сказал Акира Куросава. Не могу уловить мысль… не объясняя. Музыку, живопись, поэзию в фильмах Тарковского воспринимаю как объяснение в любви к этому миру… «Вот и лето прошло, словно и не бывало. На пригреве тепло. Только этого мало…»

Шведский актер Эрланд Юзефсон, сыгравший в двух последних фильмах режиссера: в «Ностальгии» и в «Жертвоприношении», назвал Андрея Тарковского Великим пессимистом. Великий пессимист для меня тот, кто поднялся над обыденностью, отверг простые человеческие радости, а потом отдал все силы на то, чтобы вернуть их. Нажил себе врагов, потерял друзей, покинул родину и заглянул в Бездну познания. В таком случае Великий пессимист разве не философ? Думаю, что любое направление в философии, рассматривающее проблемы жизни человека на Земле, не способно укрепить нас в стойкости перед встречей с Неведомым. Когда-то наши предки в бессилии перед природой для своего спасения совершали обряд жертвоприношения Неведомому и Всесильному, веря в оберегающую силу такой жертвы. А если речь идет о спасении человечества, готов ли каждый из нас на жертвы? Пока есть надежда на спасительный исход, она станет последней истиной на земле и твоей верой.

Герой фильма Тарковского «Жертвоприношение», Александр, встречает свой день рождения в кругу семьи. Все как всегда, торопиться некуда, и нет сомнений, что завтра может быть по-другому. Но время беспечности истекло. Что бы вы делали, зная, что до конца света остается минута, час, сутки? Молились бы, просили прощения у тех, кого обидели, простили бы непрощенных, признавались бы в любви тем, кому не успели сказать этого? Или бы отдали самое дорогое, что у вас есть, неизвестно Кому, ради одной надежды на то, что Завтра все будет по-прежнему. Разве наша суетность, невнимание к близким, нетерпимость к людям другой культуры и ментальности не есть путь к катастрофе? Тарковский внимательно всматривается во все, что видит. Нет мелочей. Красота – сила, безобразие – боль и сожаление об утерянной красоте. Оно имеет такое же право на существование, как и прекрасное. Последний свой фильм «Жертвоприношение» Андрей Тарковский снял в Швеции, на острове Готланд. Он назвал его самым загадочным в своем творчестве. Но что означали слова режиссера о фильме: «…Я его боюсь»! Предчувствие беды? Последний. Грустно сознавать это. Чтобы напомнить людям о хрупкости мира, изначальной его духовности, силе Слова, был выбран остров. К понятию «остров» с детских лет относилась трепетно. Для меня оно было символом странствий и перемен. Большие и малые острова, безлюдные и обжитые, скалистые, со скудной растительностью и покрытые лесами, сколько их на планете! Единственным островом в моей жизни, на котором я побывала, объехав его на велосипеде, был Эланд. Неизвестная и далекая Швеция здесь приблизилась ко мне настолько, насколько я смогла разобраться в увиденном. Швеция ассоциируется у меня с именами детских писательниц Астрид Линдгрен и Сельмы Лагерлёф, музыкальной группой АББА, с именами драматурга Августа Стриндберга и актрисы Греты Гарбо, и конечно же вспоминается Ингмар Бергман. Вблизи Готланда, за узким проливом, есть маленький остров Форе. Здесь жил и снимал свои фильмы великий режиссер, здесь и место его упокоения. Хотя я и планировала поездку на Готланд, просмотрела информацию в Интернете об острове, мне не удалось побывать там.

Погружаясь в эстетику фильмов Бергмана, начинаешь воспринимать Швецию как страну пессимизма и разочарования. Бергмановские герои постоянно размышляют о своей жизни, ищут выход в разрешении психологических проблем и чаще всего не находят его. Нельзя сказать, что за десять дней путешествия по острову я нашла этому подтверждение. Доброжелательность шведов – это то, что было определяющим в общении с нами, затем уже можно говорить об их сдержанности и спокойствии. Но чтобы прийти к однозначным выводам, надо просто пожить среди людей, а тогда и разбираться со своими мыслями. Швеция – одна из немногих стран мира, в которой проблемы материального благополучия людей и правового порядка в обществе решены основательно. Ученые рассуждают о так называемом «шведском социализме», а статистика констатирует, что наибольшее количество самоубийств в Европе приходится на эту благополучную страну. Что заставляет человека сводить счеты с жизнью, если есть все условия для того, чтобы жить по-человечески? Потеря того самого смысла жизни. Читала, что европейцы по пятам ходили за Тарковским, внимая каждому его слову, снимая на камеры каждый его шаг. Это напомнило мне об американском фильме «Форрест Гамп». Герой фильма, потеряв интерес ко всему на свете, надевает кроссовки и бежит по дорогам Америки. К нему присоединяются такие же, не знающие, что делать со своей жизнью, горемыки. Бег по крайней мере дает им силы почувствовать себя живыми и не стоять на месте, в буквальном и в переносном смысле этого слова. Творчество Андрея Тарковского, несомненно, являло для западных кинематографистов возможность не стоять на месте, возможность дальнейшего развития гуманистического искусства. «…Не верю ни в какие кризисы, которые якобы потрясают искусство. По существу, искусство всегда потрясается, но не кризисами, а развитием… Я сторонник искусства, несущего в себе тоску по идеалу. Я за искусство, которое дает человеку надежду и веру, – писал Андрей Тарковский. – Творчество – есть как бы доказательство духовного существа в человеке».

Как появляются в нашем мире личности, способные осознавать вневременные, внесистемные ценности жизни? Почему им трудно жить, творить? Философы, ученые, поэты, писатели, художники… не сумевшие принять сиюминутные выгоды за блага, как правило, становятся изгоями, а те, кто приспосабливается к обществу, теряют возможность реализации в себе того, что предназначено им свыше. Творящие по велению души редко идут на сделки с совестью. Это все равно что убить себя.

В своих фильмах Тарковский сохранил приверженность к поискам ответов на вопросы, одинаково волновавших человека любой системы, будь то капитализм или социализм. Не случайно из тридцати двух замечаний, высказанных представителями Госкино по фильму «Солярис», говорят, было и такое: «Непонятно, какая общественная формация существует в «Солярисе». Судьбы созданных творений, да и их творцов тогда были в руках людей либо убежденных в своей миссии служения социализму и не допускающих инакомыслия, либо приспособившихся к системе, использующих ее в своих интересах. Как говорил в одном из интервью Донатас, сопротивление диктату чиновников от культуры способствовало появлению незаурядного искусства. «Чтобы жить честно, – писал Лев Николаевич Толстой, – надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и бросать, и вечно бороться и лишаться…» Рваться, путаться, биться, ошибаться в современном информационном обществе опасно для психического здоровья, внушают нам психологи. Такие установки в поведении людей, по-моему, рождают бесчувственность, размывают границы между добром и злом. И что делать? Выдержать прессинг информации, темпы и ритмы современной жизни трудно. Как результат этого – фобии, стрессы, хроническая усталость… равнодушие.