Незримым исполнителем роли Криса Кельвина остается в памяти озвучивший Донатаса Владимир Заманский. О том, что эта роль озвучивалась не Донатасом, а другим актером, я узнала из публикаций о съемках картины. В титрах фильма такой информации не было. Не знаю, встретились ли они в жизни, не спросила об этом у Донатаса, но «Солярис» соединил их творчеством с человеком удивительного миропонимания.

Вероятно, я не скажу что-то новое, вспоминая рассказ Донатаса о «Солярисе», все же… попробую. Встреча с Тарковским казалась ему необъяснимой, счастливой случайностью. К 48 годам за его плечами были роли в фильмах «Никто не хотел умирать», «Мертвый сезон», «Красная палатка», «Король Лир», «Гойя». А также такие прославившие его театральные работы, как Тесман в пьесе «Гедда Габлер», Вилли Ломен в «Смерти коммивояжера», Бекман в «Там, за дверью». Первая встреча с Тарковским произошла в одном из павильонов «Мосфильма» во время кинопроб на роль Кельвина. На роль Хари пробовались несколько актрис. По словам Донатаса, «…Наташа была очень естественна, не играла, а проживала жизнь Хари. Чувствовалось, что это самая близкая к персонажу актриса, понимающая суть поведения своей героини». Решение Тарковского о том, что Хари будет играть Наталья Бондарчук, определило судьбу этой роли. Съемки картины проходили в соответствии с графиком, поэтому Донатас не прерывал работу в театре. Если разделить фильм на две части: земную жизнь Кельвина и космическую, то, как он вспоминал, замысел режиссера в сценах на Земле ему был более понятен, чем в сценах на станции. Работая с Тарковским, он не переставал удивляться точно выверенному режиссером знанию того, каким должен быть фильм: «Трудно было. Но я не говорил Тарковскому о своем непонимании тех или иных моментов роли. Старался выполнять все его распоряжения, просьбы. Следовали точные указания: куда нужно подойти, в каком направлении смотреть, сколько времени молчать».

Насколько я понимаю, приглашение на роль Кельвина актера школы Мильтиниса с ее установками на жизненность и предельно глубокое погружение в психологию человека, усвоенные Донатасом правила полного подчинения режиссеру, привитые актерам этой школы, привели к поразительному эффекту правдоподобия в картине на фантастическую тему. Как убедительно показал он эмоциональный мир Криса Кельвина, будучи по природе, как сам говорил, логиком.

…Прогулки доставляли нам обоим радость. Мне хотелось, чтобы Донатас больше времени проводил на свежем воздухе, ему же вдвоем было веселее и спокойнее. Во время прогулок мы присаживались на скамейки, чтобы он мог отдохнуть. Было ясно: пройти расстояние даже до магазина, который был за километр от его дома, ему уже трудновато. Но от прогулок не отказывался. Старость не обязательно приходит, когда тебе за шестьдесят или семьдесят лет. Можно состариться гораздо раньше. От потери смысла жизни, несбывшихся надежд, одиночества. Когда же Донатас подошел к рубежу, за которым пришло нежелание покидать свой дом? 2010 год? Тогда он отказался от поездки в Петербург. Приглашение было по случаю открытия в Александровском парке его именного кресла… Два года, как умерла его жена…

Старость! Я не чувствовала ее приближения. Когда-нибудь повернусь спиной к будущему, а в лицо будет смотреть прошлое. А впрочем, если пофилософствовать, можно сказать, что в реальности нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего – есть движение одновременности. «Не считая краешка текущего мгновения, – писал Кароль Ижиковский, – весь мир состоит из того, что не существует». Это высказывание я записала на одной из стен своей квартиры, удивляясь тому, что мысли, которые бывает трудно выразить словами, уже кем-то в словах определены.

Каждый человек на Земле есть решение чьей-то проблемы… Спокойно прожить жизнь – вот что сегодня кажется самым невероятным приключением… А может быть, мы вообще здесь только для того, чтобы впервые ощутить людей как повод для любви.

– Нужно что-то делать, – сказал Донатас.

– О чем ты?

– О визе.

– Для того чтобы мне дали визу, необходимы твое приглашение и основание для приглашения.

Донатасу было все равно, какое будет в прошении основание для моего въезда в страну, ЛИШЬ БЫ ДАЛИ ВИЗУ.

– Напишем, что мы с тобой работаем над книгой о моем творчестве в кино.

– Разве я справлюсь? – наивно спросила я у него.

– Попробуешь.

Думаю, не поверил, что я решусь на такое, но разрешил сделать копии фотографий для книги, скопировать письмо Андрея Тарковского к нему. В верхнем левом уголке письма поставлена дата – 6 февраля 1973 г. «…Прочел я тут в газете (не помню, в какой именно) твое интервью – рядом с Бондарчуком и Куросавой – и растрогался. Большое спасибо, что не забываешь…»

Как хорошо, что тогда не было Интернета и потому в руках можно было подержать этот бесценный лист бумаги. Лист с напечатанными на пишущей машинке словами о премьере «Соляриса» в Москве, в кинотеатре «Мир», о том, что народа было много, картину приняли очень хорошо, а для заграничного проката пришлось сократить ее на 12 минут, изъять кое-какие длинноты, и о том, что все жалели, что не было Донатаса… у него же самого разыгрался страшнейший грипп… что, может быть, скоро он запустится с новой картиной… и что передает привет жене Донатаса, Оне…

Я готова была часами слушать его рассказы о съемках в кино, о театральных работах. К авангарду в театральном искусстве Донатас относился скептически. Не могу назвать себя знатоком театра, но я также придерживалась консервативных взглядов в этой сфере. Без поисков нового нет развития, и все равно никакая зрелищность не заменит мне психологический театр, в котором ничто не отвлекает от человеческих переживаний. Удивить или взволновать, что важнее?

…Полдня мы посвятили решению проблемы с визой. Донатас кому-то звонил, записывал номера телефонов.

– Возьми ручку и листок бумаги. Запишешь, что нужно будет сделать. Будешь сама разговаривать.

Он позвонил и передал мне трубку телефона. Мне объяснили, куда обратиться, как оформить его прошение, и мы с Донатасом подготовили необходимые для этого бумаги. Я оставила ему копию паспорта. Так он узнал, сколько мне лет. Фактически пенсионерка. Не было во мне солидности и степенности этого возраста, и со стороны такая дружба могла вызвать недоумение. Что общего между ними?

– Все получится, – успокоила я его. – Пойдем лучше погуляем.

Погода в этот вечер была великолепная. Жара спала. Чувствовался слабый ветерок. Во дворе одного из домов мы нашли скамейку и присели на нее. Клумбы с цветами как-то скрашивали унылый вид двора. Так как на прогулки Донатас всегда брал с собой фотоаппарат, то и на этот раз тоже не обошлось без фотографирования. Чтобы сделать совместный снимок, пришлось обратиться к мужчине, ремонтировавшему машину в гараже. Донатас взглянул на него, как бы проверяя, узнал ли тот его. Но мужчина не выказал ни удивления, ни восторга, просто смущенно улыбнулся ему. Мне показалось это трогательным. Все-таки он привык к вниманию к себе и невольно ждал его со стороны окружающих. Не потому, что упивался своим величием. В такие годы важно, чтобы тебя помнили. Важны добрый взгляд, улыбка, добрые слова со стороны людей…