жить на квартире, потому что учились мы во вторую смену до 10 часов вечера (в 1-ю смену занимались студенты мединститута), а в Соколовку транспорт никакой не ходил, да и дорог хороших не было.

До самого окончания техникума (в 1953 г.) мы с Полиной жили на квартире у т. Дуни, которая нас очень любила, всегда угощала пирогами (когда они их пекли); она была очень добрая.

В 1953 году папе дали комнату в бараке на Шлаковом, в Северном переулке, и на работу меня провожали уже со Шлакового. У нас была комната 18 м2, а в соседней, 12-метровой, жили папина сестра Клавдия с мужем Иваном Потаповичем.

Иван Потапович Малышев (который работал вместе с папой) сначала получил эту комнату вместе со своей сестрой Машей, а когда Клавдия приехала в Рязань на курсы повышения квалификации, они познакомилась и вскоре поженились. Там же, в Северном пер. у них родилась Лена, а Наташа появилась на свет уже в новой, 2-х комнатной, квартире на Куйбышевском шоссе.

Квартира сначала тоже была коммунальная: одну комнату занимали Клавдия с семьёй, а другую – судья Василий Николаевич с женой-адвокатом. Когда они получили отдельное жильё, вся квартира стала Малышевых (Наташа с мужем продали её уже 2010-х годах).

ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ

Когда на последнем курсе мы были на госпрактике в Кораблинской районной больнице, к нам приехал из Москвы представитель из Министерства отбирать выпускников на работу по распределению по всей стране. По этому распределению я попала на работу в г. Электросталь.

Но вначале нас, десять человек, направили в Златоуст Челябинской области. Когда мы приехали на вокзал «Рязань 1», оказалось, что билетов в Златоуст нет и не предвидится (мы ждали их несколько дней). Тогда мы, молодые энтузиасты, подхватились и отправились в Москву, искать правды в Министерстве.

Там нас выслушали и обещали разобраться, а пока вопрос решался, нас поселили в общежитие 1-го Мединститута, где мы прожили дня два. В этом общежитии я впервые увидела газ, в Рязани его ещё не было. Ну вот, сидим мы там, и приходит к нам представитель Министерства и говорит:

– Вот и хорошо, что вы в Златоуст не уехали, это даже лучше. Поедете теперь в другое место.

И объявил, что 8 человек поедут в Свердловск, а меня и ещё одного парня Витю направили в Томск.

Я, как услышала про Томск, сразу говорю:

– О, это так далеко, я туда не поеду!

Витя мне говорит:

– Да ладно тебе, чего ты испугалась, поехали!

А я-то знала, что это ещё дальше, чем Красноярск (там уже работала Соня учителем по распределению), и ни в какую не соглашалась.

Тогда чиновник говорит:

– Ну и оставайся тогда в Подмосковье, в Электростали.

А Витю отправил вместе со всеми в Свердловск.

Вот так за 1 минуту решилась моя судьба. В Электростали уже были наши выпускники, и когда я приехала, увидела своих. Мы попали на работу в номерной засекреченный завод, у которого была своя поликлиника, стационар и роддом.

Мы с Зиной попали работать в роддом. Нас поселили в профилактории, а к зиме переселили в большой дом на ул. Полярной, в 3-х комнатную квартиру. В одной комнате жила семья из 3-х человек, в другой – 4 девушки из Рязани, а в третьей – тоже молодые специалисты, не помню уже, откуда.

В квартире этой не было никаких удобств, да ещё и жуткий холод стоял: на столе вода в стакане замерзала. Готовили мы на электрической плитке, мылись на работе (до и после смены ходили в душ), а иногда и в баню ходили.

А дома родные считали, что я в Златоусте, не думали, что я так близко.

На работе на нас, молодых, сразу навалили по 2 смены, сутками мы с работы не выходили, роды принимали. Так заработали отгулы – выходные, и поехали в Рязань. Зарплата у нас была больше, чем в других больницах: оклад 550 рублей (старыми деньгами), да ещё за ночные смены и переработки платили.

Так что домой я поехала с подарками: маме материал на платье купила, папе рубашку. В Электростали снабжение было хорошее – как в Москве, в магазинах всё было, не то что в Рязани! Накупила гостинцев всяких, подарков – вот было радости!

Полина по окончании ФАШ работала в п. Александро-Невский на здравпункте, Миша уже служил в армии (его проводили в 1952 г. после окончания техникума). Он служил в Клину, я туда к нему ездила 2 раза, навещала, привозила кое-что из продуктов.

В Электростали мы, рязанцы, приоделись, хорошо питались, поправились. Не растолстели, конечно, но уже не выглядели такими заморёнными. Часто ездили в Москву, удивлялись тому, что там видели в магазинах, – в Рязани такого не было и помине.

В конце 1953 года познакомились мы с Колей.

Он снимал квартиру у соседки напротив. Неонила Григорьевна попросила меня зайти якобы помочь раскроить какое-то шитьё, а я и не подозревала, что у них жили квартиранты. Там нас и познакомили.

Кроме Коли в квартире были ещё Серафим и сын Неонилы Саша. Я растерялась, но Коля быстро взял инициативу в свои руки: пригласил в кино вместе с Мишей и Полиной, а после кино устроил так, что мы не успели на троллейбус и пошли пешком от нынешнего Дворца бракосочетания (ул. Почтовая) на Шлаковый.

Через несколько дней я уехала в Электросталь, он писал мне письма, а 5 марта 1954 г. приехал в Электросталь и привёз блинов – моя мама напекла, – а больше в Рязани ничего не было. Я с ним послала для родителей сахар и ещё какие-то сладости, килограммов 8 или 10.

Коля уговаривал сыграть свадьбу, но я не соглашалась, т.к. он заканчивал электровакуумный техникум и ему предстояло распределение. Он пытался объясняться с папой, жаловался, что я ему отказываю.

Летом 1954 года я приехала в отпуск. Маму положили на операцию, думали, что грыжа. Но после операции стало понятно, что мама не поправится: у неё оказалась злокачественная опухоль желудка, – разрезали и зашили. Нам сообщили об этом.

Это было очень трудное время. Я стала хлопотать о переезде в Рязань (тогда ведь надо было отработать по распределению 3 года). Мне дали справку,