Мягким текучим движением Кинби развернулся и человечек, пробиравшийся следом за ним, ткнулся ему в грудь.

– Мизинчик, тебе чего? – негромко спросил Кинби.

Ростом человечек явно не вышел и как многие глуповатые люди маленького роста пытался компенсировать это наглостью и броской одеждой. Сейчас же, глядя на Кинби снизу вверх, коротышка явно чувствовал себя не в своей тарелке. В такие моменты Кинби думал, что и его существование имеет светлые стороны. Его хотя бы боялись.

– Ну, так тут кто-то о Питере спрашивал? – кривовато улыбнулся Мизинчик.

На ловца и зверь, – подумал Кинби, не выказывая внешне какой-либо заинтересованности.

Мизинчик действительно мог знать что-нибудь интересное. Мелкий жучок, постоянно крутившийся на ипподромах, вокруг букмекерских контор и закрытых спортивных клубов, Мизинчик видел многое, а слышал и того больше. По большей части это были просто обрывки фраз, но если знать, как спрашивать… Кинби спрашивать умел и за ответы платил.

– Пошли, выйдем, – кивнул в сторону дверей Кинби и, не оборачиваясь, зашагал к выходу. Мизинчик пробирался следом, торопливо работая локтями и придерживая норовившую сползти на глаза шляпу.

Вывалившись из дверей человечек заозирался в поисках Кинби.

– Я здесь, – раздался из глубоких теней, причудливым узором расползавшихся по стене дома, голос Кинби. Изображая чувство собственного достоинства. Мизинчик зашагал к едва различимому силуэту.

– Итак, что ты хотел мне сказать?

– Ну, так я слышал, вы Питером Стерлингом интересуетесь? – попытался заглянуть Кинби в глаза Мизинчик. Попытался и отпрыгнул на шаг, рассмотрев красноватые отблески в тенях.

– К делу. Если будет интересно, сам знаешь, заплачу. – скучающе протянул вампир.

– Ну, так думаю будет. – Мизинчик сдвинул шляпу на нос, почесал затылок и продолжил, – Ну, на самом деле не Стерлинг он никакой. Звать его Борис Паланакиди, сам он не из Города, все больше по пригородам шарился, да около Залива.

– Знаешь откуда?

– Ну… вроде как пару дел вместе проворачивали.

– Чем промышляет?

– Да по-всякому. То тем, то этим. Все больше по побрякушкам, которые с Войн остались. Что попадалось – скупал, правда по мелочи все, настоящих-то бабок у него никогда и не было. Если катило, фуфло толкал да ноги делал.

– Он как, один работал или с кем-то?

– Да когда как, – пожал плечами коротышка. – Но последнее время деваха какая-то вокруг крутилась. Ольга, вроде. Атласная такая кобылка. Но из тех, что сначала на кошелек смотрит, а уж потом на остальное.

– Так. Ты говоришь, он все больше по пригородам шуровал. Так что его сюда-то понесло?

– Да кто его знает. Я его пару раз тут, в «Башне» видал, он с Конвертом базарил. Ну и все.

– И все? – с нажимом спросил Кинби.

– Да вроде как. Слушок правда ходил, что он с какими-то очень крутыми парнями связался. Вроде как он и деваха эта что-то такое нарыли, действительно серьезное и хотели загнать. Но – это я просто слышал краем уха.

– Еще что?

– Все. Не, правда, что знал, все сказал.

– Ладно, если что услышишь, сам знаешь, где меня найти – сказал Кинби, отсчитывая купюры.

Мизинчик радостно осклабился, спрятал деньги во внутренний карман оранжевого пиджака и отбыл.

А Кинби постоял еще немного, осматривая улицу и прикидывая, куда пойти теперь.

Имя Борис Паланакиди ему ни о чем не говорило, но по словам Мизинчика тот в Городе особо и не светился. Что же могло привести такого мелкого афериста сюда, на чужую территорию? Какая-то крупная добыча, за которую могли дать настоящую цену только по-настоящему серьезные и понимающие покупатели. Искать таких можно было только в Городе.

Обдумывая полученную от Мизинчика информацию, Кинби двинулся к городскому Управлению полиции. Если Марта не на выезде, то наверняка не откажет в небольшой любезности и пороется в файлах Управления.

Если господин Паланакиди интересовался артефактами Войн Воцарения, то велика вероятность, что им уже интересовались.

А если Кинби сильно повезет, то можно будет найти что-нибудь и о «пропавшей сестренке».

Старые кварталы. Той же ночью

Бесполезно измерять глубину тьмы.

Как бы глубоко вы ни погрузились, все равно внизу окажется вязкая бесконечность, в которой мелькают кошмарные тени и неторопливо шествуют беспредельно чуждые в своей извращенной жестокости, существа.

Здесь не существует таких понятий, как пощада, милосердие, жалость.

Здесь недоуменно переглядываются, услышав незнакомые слова – надежда, свет, доброта, сочувствие.

Тому, кто решится вести дела с тьмой, стоит помнить о том, что она готова платить только ту цену, которая устраивает ее саму.

Тьма не любит, когда продавец торгуется.

Ведь всегда проще отнять, чем заплатить.

Возможно если бы у человека, пытавшегося перевести дух, привалившись к каменной стене заброшенного дома было время для абстрактных раздумий, он пришел к таким выводам.

Но времени не было.

Мыслей в голове тоже не было, они улетучились несколько минут назад, когда в конце переулка, возник высокий стройный силуэт. Существо стояло молча и абсолютно неподвижно. Человеку оно напомнило изваяние Скорби, виденное им много лет назад в заброшенном храме.

С негромким шелестом существо раскрыло раскрыло огромные черные крылья. Переулок заполнила волна нестерпимого ужаса, обжигающего словно раскаленная лава и холодного, как тысячелетние льды.

Человек побежал, подвывая, словно раненый пес, спотыкаясь и падая, сдирая кожу с ладоней и коленей. С головы слетела новенькая модная шляпа. Он выбирал ее несколько часов, доводя до нервного срыва продавцов и наслаждаясь процессом.

Сейчас он не заметил потери, как не замечал струек крови, текущей по ногам из рваных ран на коленях.

Резко свернув в узенький переулок он с размаху налетел на мусорный бак и задохнулся от резкой боли в боку. Что-то хрустнуло, но он даже не заметил. Рванулся, неразборчиво заорал, дергаясь и бестолково колотя руками по своему, недавно еще белому, плащу, зацепившемуся за проржавевшее железо.

Ткань с треском, выстрелом прозвучавшем в мертвенной тишине глухого проулка, порвалась и несчастный, освободившись, побежал дальше.

Легкие горели, ноги онемели и заплетались, беглец их уже не чувствовал, его мотало от стены к стене. Постепенно усталость заполнила все, заслоняя даже ужас и человек остановился. Упершись руками в стену он с трудом заталкивал в себя воздух. Отдышавшись, выпрямился и сделал пару неверных шагов по переулку. Звуки шагов отдавались гулким эхом и гасли, умирая меж каменных стен давно покинутых домов. Человек не помнил, как попал сюда – в самое сердце покинутых кварталов на границе с Дымкой.