Он сел на пол, ощупал стены вокруг.

Растерялся отчего-то.

Потом испугался. Но сказал себе, что ничего страшного здесь произойти не может.

Лег на спину, попытался вытянуть ноги.

Пожалел, что не взял часы.

Обругал себя, что не прихватил комми.

Начал сомневаться, верно ли поступил, спрятавшись здесь.

Принялся отсчитывать секунды. Устал.

Ворочаясь, кое-как расстелил под собой плед. Завернулся в халат.

Вгрызся в ленту, связавшую запястья. Наконец-то освободил руки и очень этому обрадовался.

Еще раз обшарил пространство вокруг. Приложился ухом к стенке.

Тихо…

Неужели Гнат спит? Вряд ли. Уже, наверное, рыщет по квартире, пытаясь понять, куда делся хозяин. Рычит от злобы. Нож блещет в полумраке.

Не дай бог, отыщет…

Плотно ли закрыта дверь? Не осталось ли щели?

От непривычного напряжения заболели глаза. Яр крепко зажмурился, вытер слезы.

Сколько ни вглядывайся в такую тьму, все равно ничего не увидишь.

Как ни прислушивайся, все равно ничего не услышишь.

Хотя…

Яр приподнял голову, напрягся.

Вроде что-то упало. Загремело глухо.

Да… Вот опять…

Он сел, подтянул колени к груди, сжался.

Может, стоит выбраться, пока не поздно? Еще можно придумать какую-нибудь отговорку. Отовраться как-то.

Нет. Уже поздно.

Что-то падает. Грохочет.

Гнат кричит. Он в ярости.

Он безумен, и у него нож.

Опять грохот. И звон.

Понятно — он взбешен. Он теперь всю квартиру перевернет.

Догадается ли, что одно из зеркал — это дверь шкафа?

Что, если догадается?!

Увидит отпечаток ладони на стекле — и догадается!..

Яр обратил лицо вверх: «Господи вездесущий и всевидящий, сделай так, чтоб он меня не нашел! Если ты действительно есть, Господи, помоги мне! Спрячь, укрой, спаси!»

Яра затрясло, он стал задыхаться. Потом на него словно помутнение какое-то нашло: он сдавленно закричал, схватил себя за лицо, попытался вскочить — но ударился головой и потерял сознание.

Он открыл глаза и удивился, что ничего не видит.

Болел затылок. И все тело болело.

Он застонал, попробовал выпрямиться, но его ноги уперлись в стену. Поднял дрожащую неверную руку, коснулся пальцами шершавого бетона и замер, пытаясь понять, где находится.

Вспомнил!

Дернулся, сжался.

Сколько же прошло времени?

Где Гнат?

Почему так тихо?..

Яр прислушался.

Действительно, тихо.

Неужели все кончилось? Гнат говорил, что, возможно, уйдет ночью или утром. Наверное, ушел. Побушевал, вымещая злобу на обстановке квартиры, пытаясь отыскать исчезнувшего хозяина. Но не нашел. Решил не рисковать и сбежал.

А если нет?

Что, если он затаился и ждет, когда хозяин покинет свое убежище? Подстерегает за какой-нибудь дверью или за декоративной шторой. Держит нож особым хищным способом…

Сколько же сейчас времени?

Долго сидел Яр во тьме, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. От напряжения голова разболелась еще больше.

Мышцы совсем занемели. Перед глазами вились мутные колючие огоньки.

Когда ожидание сделалось невыносимым, а приученный к распорядку желудок громко заявил, что пора бы и позавтракать, Яр начал потихоньку выбираться из своего убежища. Он действовал тихо и осторожно; он был готов в любую секунду нырнуть назад в укрытие — при малейшем шуме, при любом намеке на движение.

Но ничто его не вспугнуло.

Чуть приоткрыв шкаф, он выглянул в щелку.

Желудок не ошибся — было утро. Механические часы «Свисс», висящие на противоположной стене, показывали десять минут девятого. Искрился в языке света расколотый стеклянный столик. Опрокинутое вспоротое кресло вывалило на ковер белую зернистую требуху.

Яр выждал немного, высунул из шкафа голову и быстро осмотрелся.

Кажется, никого.

Вылезать было страшно. Представлялось, как в комнату врывается Гнат и кричит, размахивая ножом: «Я же велел тебе слушаться!»

«Нужно только забрать комми, — беззвучно шевеля губами, уговаривал себя Яр. — Только схватить комми — и тут же назад…»

Медленно, на четвереньках, выполз он из-за зеркальной двери. Обернулся. Приподнялся. Шагнул к стене.

Он не собирался, рискуя жизнью, обыскивать квартиру. Ему нужен был только комми. Пожалуй, никогда прежде ни для кого «сэй двенадцать» не был таким вожделенным.

Яр выглянул в коридор. И обмер.

На ковровой дорожке между холлом и гостевой комнатой лежал спящий Гнат. Лежал на боку, подтянув к животу ноги, правую руку подложив под голову, а левую прижав к груди. Нож валялся рядом.

Выключенный «сэй двенадцать» был в холле. Чтоб взять его, нужно было пройти мимо Гната. Переступить через него.

Яр отшатнулся.

Что же делать?..

Долго собирался Яр с духом. И понимал притом, что времени терять нельзя: а ну как очнется Гнат? Страшно ему было, когда он выходил из комнаты, когда крался по коридору. Еще страшней было стоять рядом с бесчувственным телом. А уж когда переступал через него, так и вовсе невозможно сделалось — дыхание перехватило, пот выступил, сердце встало.

Но — перешагнул. Справился. Не запнулся, не задел. Наклонился быстро, подхватил нож, почувствовал на рукояти что-то липкое, едва не выпустил ее из пальцев. И опять преодолел нарастающий ужас, не позволил ему обернуться слепой паникой.

Без ножа Гнат лишь вполовину страшен.

Теперь оружие нужно спрятать куда-нибудь. Или выкинуть подальше.

Яр мягко скакнул в холл. Осмотрелся.

Комми лежал за фоторамкой на тумбочке. Яр потянулся к нему — и в этот момент фоторамка сменила снимок: смеющаяся Ольша глянула на мужа.

«Она беременна…» — послышался Яру голос Гната.

Он попятился.

Назад! Скорей назад!!

Сдерживаемое напряжение прорвалось, ударило, будто высвободившаяся пружина. Леденящая паника вмиг затопила разум, в голове словно рухнуло что-то…

Яр пришел в себя только в темном убежище. Пошарив руками вокруг, убедился, что действительно находится в шкафу, в относительно безопасной нише. На полу был расстелен плед, левое бедро холодил нож, в правой руке был зажат комми.