Доминик знал, что она имеет в виду. Она нашла то, что искала.

— Медсестра сказала, что моя мама объявила голодовку.

Доминик стоял напротив Беллы, подавляя желание обнять ее. Сейчас он не хотел пугать ее.

— Она не ела уже три дня! Ей пытались поставить капельницу, но она все время вытаскивает иглу из вены… — Белла закрыла лицо ладонью.

Не сдержавшись, Доминик коснулся ее рукой, но она вздрогнула и сделала шаг назад.

Их взгляды встретились, и какое-то время оба молча смотрели друг на друга. Доминик снова коснулся ее руки, и на этот раз она не отдернула ее.

— Маму поместят в изолятор, — прошептала Белла.

— Боже! — Доминик взял у нее из рук портфель, поставил его на землю и обнял Беллу. Она была слишком сильно взволнована, чтобы сопротивляться. Доминик чувствовал, как его сердце наполняется неизвестными ему ранее эмоциями. Ситуация вышла из-под контроля, и он не знал наверняка, что делать дальше. Он поглаживал Беллу по спине, желая успокоить. Спустя какое-то время она расслабилась, но ее руки все еще дрожали.

— Давай я отвезу тебя домой, — предложил он. — Ты покажешь мне дорогу, хорошо?

Она кивнула. Он поднял с земли и подал ей портфель.

Приехав домой, Белла не сопротивлялась, когда Доминик последовал за ней.

— Чем это пахнет? — спросил он, подходя к двери.

— Это ночные фиалки. Их цветы раскрываются ночью, — сказала она.

Включив освещение, Белла провела Доминика по коридору в кухню. Несмотря на обилие посуды, кухня казалась унылой.

— Ты здесь живешь?

— Нет, я приезжаю сюда по выходным, а вообще у меня есть квартира в центре города.

Из любопытства Доминик открыл холодильник и увидел в нем пачку питьевой соды, две головки чеснока и немного кетчупа. Он удивленно поднял брови и, пожав плечами, закрыл дверцу холодильника.

— Я не ждала гостей, — сухо сказала Белла, прошла в гостиную и включила свет. Гостиная оказалась уютной: вышитые коврики, диванчики, фото в посеребренных рамках. На снимках — улыбающаяся семья: высокий мужчина, стройная хорошенькая женщина и пухленькая девочка в очках.

— Пора убрать отсюда эти фотографии. Они меня бесят.

— Почему бы не вспоминать хорошие времена? — спросил он.

— Эти воспоминания мучают меня. Мы с родителями были очень близки. Они были моими лучшими друзьями. Сейчас моя мама даже не хочет возвращаться домой.

— У нее были проблемы с психикой до смерти твоего отца?

— Время от времени случались депрессии, но она справлялась с ними. После смерти отца у нее будто земля ушла из-под ног. Она не верит, что снова может быть счастливой. — На ее большие глаза навернулись слезы. — Если честно, то у меня очень часто такое же настроение.

— Но ты же не собираешься сдаваться на милость судьбы?

— Я думаю, что у меня сильный характер, — сказала она.

— Рад такое слышать.

— В этом доме и живет моя мама. Они с отцом купили его после свадьбы.

Доминик сделал шаг в ее сторону, желая снова обнять, но она отошла.

— Дом все еще под залогом? — он пригладил рукой волосы.

— Да. Кроме того, резко возросла плата за жилье, — она сглотнула. — Думаю, нам уже не выбраться из долгов.

Доминик молчал.

— У меня хорошее жалованье, но оплата залога, налоги, счета за больницу, бытовые расходы… Я наделала долгов на год вперед.

— И ты не сможешь отдать их до тех пор, пока не вернешь себе разработки твоего отца?

Она кивнула.

— Ты нашла то, что искала.

— Нашла, — выражение ее лица было каменным.

— Что там? — он подавил желание подойти к ней ближе.

— Я не читала документы, — она по-прежнему прижимала к груди портфель. — Я не хотела доставать их, пока ехала в поезде.

— Давай посмотрим, что в них, — тихо сказал он.

Белла широко раскрыла глаза:

— С какой стати я должна их тебе показывать?

— Я хочу тебе помочь, а не навредить.

Итак, предав Беллу, он решил теперь ей помогать? Ему стало не по себе. Белла хваталась за соломинку, пытаясь вытащить мать из психиатрической больницы. Его сердце сжалось от сострадания.

Белла открыла дверь, ведущую на террасу, и в гостиную ворвались успокаивающие ароматы летней ночи.

— Пойду раздобуду что-нибудь поесть.

— Снаружи? — удивленно спросил он.

Белла включила на террасе свет, и Доминик увидел ухоженный огород. Сойдя по ступенькам в темноту, она вскоре вернулась, неся томаты, сливы, кабачки, перец и лук. Доминик вызвался помочь ей отнести все это в кухню.

— Ты сама ухаживаешь за огородом? — он не смог скрыть изумления.

— Сейчас да. Этот огород — гордость моей мамы.

— Здесь есть чем гордиться, — он вдохнул аромат свежего перца. — Как долго твоя мать находится в больнице?

Белла избегала встречаться с ним взглядом.

— Пятнадцать месяцев. — Войдя в кухню, она завязала волосы в хвост, посмотрела на овощи и заявила: — Обычно из всего этого я готовлю овощное рагу.

— Звучит заманчиво. Ты поосторожней, ведь путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок.

Белла хихикнула. Доминик почувствовал облегчение, увидев, что она постепенно успокаивается.

Когда ужин был готов и оба уселись за стол, Доминик поднял бокал с вином и произнес:

— За все то, что хорошо кончается!

— Что это значит? — ее рука с поднятым бокалом замерла.

Доминик нахмурился:

— Я надеюсь, что твоя мама скоро выздоровеет и вернется домой.

— Она вернется домой скоро, — Белла отпила вина.

— Хорошее вино. Твой отец коллекционировал вина? Я заметил много вин хороших марок в погребе.

— Думаю, да. Хотя я ни разу не спросила его об этом. Теперь мне точно никогда не узнать… — Она продолжала пить вино, стараясь забыть о прошлом. Внезапно ее охватил испуг. — Что еще интересного ты видел в погребе?

Он поднял брови:

— А что там может быть интересного? Я не слишком долго в нем был. Но если нужно что-то перенести или передвинуть, я всегда готов помочь.

— Там хранятся вещи моего отца: старое оборудование, компьютеры. Вероятно, они уже в нерабочем состоянии, но я не знаю, что с ними делать. Понимаю, что это хлам, но не могу себя заставить выбросить его.

— Если эти вещи никому не мешают, почему не оставить их на прежнем месте?

Белла промолчала. Она не хотела говорить Доминику о том, что, возможно, ей придется скоро отсюда переехать.