– Нет, она громко хохотала.

– Ты говорил с ней?

– Недолго. Потом понаехало много гостей, отмечали новоселье в ее доме, шум, тарарам, и я вдруг понял, что мне все это… претит. И я уехал.

– Ты мне не нравишься, сын. Что за мерихлюндии?

– Очевидно, кризис среднего возраста.

– Это все болтовня, выдумки бездельников! Что-то в мое время никто и слыхом не слыхал про этот дурацкий кризис. Время сейчас гнилое какое-то… Знаешь, когда мне стукнуло семьдесят, и в институте отмечали юбилей, кто-то пожелал мне жить до ста двадцати, а я сказал, что совершенно не хочу! Не нравится мне этот мир и уж тем более то, куда он катится! Ну что это? Мужики женятся на мужиках! Стыд и срам! Я знаю, что страшно далек от толерантности…

– Да уж! – рассмеялся Тимур.

– А эти голливудские потаскухи, которые со смаком вспоминают, как тридцать лет назад их кто-то хватал за сиськи, и на этом основании гнобят заслуженных людей! А что это за мужчины, которые не домогаются? Речь вовсе не идет об изнасиловании, это преступление, но… Знаешь, я недавно сказал одной своей коллеге, она моя ровесница, до сих пор красивая женщина, что наверняка нет ни одной мало-мальски привлекательной особы, которую никто никогда не ущипнул бы за задницу. Она задумалась и сказала, что такого не помнит. Мол, никто ее не щипал. Да ты просто не помнишь, сказал я, в те годы никто не придавал глобального значения таким щипкам. И она со смехом согласилась. Из мужиков как будто целенаправленно вытравляют все мужское… Тьфу!

– Папа, ты чего так распалился? – с улыбкой спросил Тимур.

– Потому что меня все это бесит! А ты, сын, элементарно струсил! Понравилась женщина, так действовать надо, а не разводить мерихлюндии. Что это такое в сорок четыре года… Смешно, ей-богу! Нет, даже не смешно, а возмутительно! У тебя есть ее телефон?

– Нет.

– А адрес помнишь?

– Адрес помню, я туда такси заказывал.

– Так поезжай к ней! Я завтра же оформлю на тебя доверенность и бери мою машину! Действуй, мой мальчик, действуй! Авось оживешь, зажжешься от ее огонька!

– Ох, папа! – поморщился Тимур. – Не заставляй меня пожалеть о том, что я приехал!

– Ты сердишься, дружок, а, значит, ты не прав! – невозмутимо заметил Сергей Сергеевич.

– Я, пожалуй, пойду спать.

– Бежишь с поля боя? – прищурился отец.

– Да нет, действительно устал и хочу спать. А боев у нас с тобой, папа, было достаточно в прошлом, больше не хочется как-то.

– Да ладно, я пошутил. Не злись!

– Даже и не думал.

Утром за завтраком Авдотья Семеновна подала им вареники с гречневой кашей.

– С гречневой кашей? Сроду даже не слыхал о таком. А вкусно! Очень вкусно! – обрадовался Тимур.

– Ешь, Тимка, ешь! Знаешь, я думал о тебе, о нашем вчерашнем разговоре.

– Я польщен, – не без иронии ответил Тимур.

– И вот что я надумал… Если тебе интересно.

– Конечно, интересно.

– Ты живешь там, в этой вашей Америке, по каким-то своим правилам, а тут, тебе кажется, все должны от тебя чего-то ждать… Тут в твоем окружении могут спросить: а чего ты, друг Тимур, в своей Америке добился? Там достаточно сказать – у меня небольшой бизнес – и этого довольно. А тут, видите ли, спрос другой. Вернее, тебе так кажется. Сейчас уже у нас тоже достаточно сказать про небольшой бизнес, поверь мне. А ты комплексуешь! Мол, твоя жизнь не укладывается в рамки прежних интеллигентских представлений. Но ты ошибаешься. Может быть, твоя прежняя ипостась игрока – штука немного… эээ… сомнительная. Но небольшой бизнес уже тянет на полноценно состоявшуюся жизнь. Куда более полноценную и состоявшуюся, нежели научная карьера, тем более, если ты не светишься на телеэкране.

– Папа, я вовсе не комплексую из-за своей жизни, какая ни есть, она только моя. И мне ни за что в моей жизни не стыдно. Так что ты неправ, – улыбнулся Тимур, поразившись проницательности отца, хотя он никогда не признается ему в этом.

– Ну и слава богу! Просто, видимо, я подошел к этому со своей безусловно давно устаревшей точки зрения. Прости, сын! Больше я на эту тему не высказываюсь! Ну, какие сегодня планы?

– Не знаю, наверное, посижу дома. Почитаю.

– Помнишь, как ты любил читать в детстве? Даже фонарик специальный завел, чтобы читать под одеялом? А мама сердилась…

– Я и сейчас много читаю.

– Ладно, тогда я пойду работать. Это единственное, что держит в форме. Встретимся за обедом.

Едва Тимур устроился в кресле с томиком Достоевского, как ему позвонил Вениамин.

– Слушай, Тимка, ты чего вчера удрал?

– Знаешь, я теперь в больших компаниях чувствую себя неуютно. Я выпал как-то… многого просто не понимаю, имена, о которых шла речь, для меня пустой звук, а уж когда столь горячо заспорили о политике… Совершенно не мое! Я вдруг почувствовал себя некомфортно, как говорится, не в своей тарелке. И подумал – зачем? Вот и уехал. Как говорят у вас – ничего личного.

– Понятно! А жаль… Ты очень понравился Сандре. И Лешка от тебя в восторге.

– Приятно слышать. Они мне тоже понравились, мать и сын. Приятные люди.

– И только-то?

– А что ты хотел?

– Честно?

– По возможности! – усмехнулся Тимур.

– После того, как ты завернул Сандру в свою дубленку, я было подумал, что у вас, бог даст, завяжется роман, и ты, блудный сын, вернешься в родные пенаты. Чем черт не шутит!

– О! У тебя слишком бурное воображение.

– А это было красиво! Просто сцена из фильма: рыжая красавица прыгает с крыши в сугроб, а красавец-брюнет вылавливает ее из снега, и, завернув в свою шубу, на руках несет в дом… Красотища!

– В самом деле, сценка из кино… – засмеялся Тимур. – Но я просто испугался, что женщина простудится, только и всего.

– Тимка, я же не обвиняю тебя в этом вашем харассменте, чего оправдываешься!

– Даже не собирался. Вень, а ты скажи, она не обиделась, что я так уехал?

– Нет, нисколько. Просто удивилась. А хочешь, позвони ей и объясни. Извинись.

– Ну вот еще! Не за что мне извиняться!

– Ну, как угодно! Ладно, брат, я дико не выспался. Этот симпатяга Ларс почему-то все время сдергивал с меня одеяло. А при этом его хозяева дрыхли в той же комнате.

– Видно, ты ему понравился. А пес и вправду очень славный.

– Между прочим, через полчаса после твоего отъезда приехал один еще школьный приятель Сандры и подарил ей на новоселье потрясающего попугая! Огромного, красивого, и Борис утверждает, что попка говорящий. Сандра была в восторге!

– Рад за нее. А какого цвета попугай?