Дверца холодильника хлопнула, а друг оказался рядом со мной.

— Что он сделал? — обеспокоенно спросил Реми.

— Ничего, — попыталась успокоить его. — Но мне надоело прятаться, понимаешь? Нет, я не планирую возвращаться, я все понимаю, что пока рано. Но я хочу без утаек говорить с Геной, иногда хотя бы видеться с мамой и сказать наконец Тимуру про сына.

Реми подсел ближе и притянул меня в свои медвежьи объятия.

— Значит, я угадал? Будет мальчик? — ласково спросил меня, поглаживая по волосам. — Я так и знал. Позвони ему.

— Кому? Тимуру?

— Да. Ручаюсь, вам обоим есть о чем поговорить, — уверенно произнес Реми.

— Я бы поспорила с этим, но в любом случае его номер недоступен, я уже пыталась дозвониться, — вздохнула и положила голову Реми на плечо.

— Миронов тоже еще не знает про ребенка? А то он мог бы сказать Черниговскому, они же вроде как неплохо общались в последнее время.

— Никто не знает: ни Мироновы, ни мама, ни Тимур. Да и вряд ли Гена после того, как Федор чуть не отправил его на тот свет, продолжил общение с Тимуром.

— Я тебе не говорил. Боялся, что даже слушать не захочешь, — как-то неуверенно начал Реми, как будто колебался, стоит продолжать или нет.

— Не говорил о чем? — решила развеять его сомнения и подтолкнуть к разговору.

— В день вылета я говорил с Тимуром. Твой отец тогда запретил пускать его к тебе в больницу и он пришел ко мне. Ты как раз накануне позвонила и сказала, что поедешь со мной, помнишь?

— Можно подумать Тимур пытался в эту самую больницу попасть, да он даже не знал, что случилось, — с пренебрежением ответила Реми.

— Это он вызвал скорую в тот день, ты не знала? — удивился он.

— Причем здесь Тимур? Это Лерой заставил Миронова обернуться, тем самым спас мне жизнь. Получается, он и вызвал скорую.

— Господи, Ксюша, я был уверен, что хотя бы это ты знаешь? Кто тебе сказал про Лероя? Он сам? — Реми не на шутку разволновался.

— Нет, Горский.

— Так вот, Ксюша, Горский тебя обманул. Уж не знаю зачем. Может Валеру своего хотел к тебе поближе придвинуть. А может просто боялся лишний раз тебе о Тимуре напоминать, — выдал Реми. — Только Горский узнал о случившемся гораздо позже, когда ты и Миронов уже были в больнице.

— Это тебе Тимур так рассказал? И ты ему поверил?

— Ксюша, я не мог ему не поверить. Он пришел ко мне весь перепачканный кровью с таким отчаянием в глазах, какого я еще ни разу не видел. Передо мной тогда стоял не Тимур Черный, местный мажор и гроза города, а совершенно потерянный человек. И он пришел ко мне не хвастаться своими поступками, а просить. За тебя просить. Все, чего он хотел, это знать, как ты. Поскольку в больнице ему отказали в любой информации, понимаешь?

— Нет, — я мотала головой, судорожно хватая губами воздух. Я не понимала. Ничего не понимала. Сердце стучало невыносимо громко, тело сковало от потрясения и неспособности принять только что услышанное. — Почему ты раньше мне не сказал? Зачем тогда просил не оглядываться там, в аэропорту?

— Я был уверен, что ты знала. Черт, да кто бы мог подумать, что Горский тебя обманет. Да и я хорош, признаю! Это же я Тимуру тогда сказал, что мы улетаем. Уверен был, что если он придет, то ты передумаешь и останешься с ним. Это перед самым вылетом ты мне позвонила и все рассказала про аукцион и ту блондинку. Я же до этого ничего не знал, думал вы просто поссорились, с кем не бывает, — Реми встал с дивана и, схватившись за голову, стал ходить из стороны в сторону. — Ты стояла передо мной вся в синяках и ссадинах, с совершенно убитым взглядом. Разве я мог сделать тебе еще больнее, заставив посмотреть на него? Я хотел, чтобы ты все забыла. Хреновый из меня друг получился. Я ошибся.

Совершенно потерянная и сбитая с толку откровением Реми, я неуклюже встала и подошла к другу.

— Ты самый лучший, Реми! Самый лучший! — я крепко обхватила парня руками и прижалась к его груди. — Мы все ошиблись тогда. Все.

Реми сжал меня в объятиях и от его тепла озноб, сковавший мое тело, стал медленно рассеиваться. В этот момент, я была благодарна Богу, за такого друга, как Реми.

— Получается я обязана ему жизнью. Мы обязаны, — прошептала еле слышно. — Тимур спас меня и нашего малыша. Я должна с ним поговорить, Реми! Иначе нельзя!

— Значит, если ты не можешь ему дозвониться, стоит ненадолго вернуться домой. Когда назначен суд над Черниговским?

— Гена говорил, что в двадцатых числах. Но отец настаивает, чтобы я осталась в Париже до февраля.

— Зачем? — удивился Реми.

— Не знаю, — пожала плечами. Теперь я даже думать боялась о причинах его решения. — Говорит, ему так спокойнее.

— А тебе? — Реми заглянул мне в глаза, пробираясь своим взглядом гораздо глубже — в самую душу.

— У меня созрел план, — оживился Реми. — Я знаю, как вывезти тебя домой ближе новогодним праздникам, минуя Горского. Но твой сегодняшний побег может сбить все карты. Подозрительный и злой Лерой может все испортить. Звони ему прямо сейчас и до двадцатого декабря сиди, как мышка. Он не должен ни о чем догадаться. Ни о чем! Договорились?

— Угу, а можно пока я буду молить Лероя о пощаде, ты приготовишь мне свой фирменный бутерброд? — пора было снижать градус напряжения, повисшего в этой маленькой квартирке.

Реми потрепал меня по голове и, чмокнув, в затылок отправился готовить бесподобный крок-мадам, а я набрала Лероя.

Меня спасло только то, что Лерой все еще спал. То, как он орал на меня в трубку, слышал даже Реми. Да уж, Валера в гневе был страшен и ужасен. Как же хорошо, что в эту минуту он был далеко от меня.

— Миронова я наберу сам, — объяснив суть своего гениального плана, Реми давал мне последние наставления, прежде, чем я села в машину к Лерою, прилетевшему за мной со скоростью света. — Нам понадобится его помощь. Сама же старайся ничем себя не выдавать. Лерой не должен ничего заподозрить. Побудь паинькой пару недель. Я все устрою сам.

Тимур

Отель. Последний взгляд на ее пустые окна. Аэропорт. Высота. Родной город.

Ощущение, что меня переехал каток. Я раздавлен. Настолько погано и гадко на душе. Полная апатия. Я ничего не крушу и не ломаю на этот раз. Нет. Просто прихожу домой и засыпаю. Вместо снов чернота. Моя верная спутница. Но это лучше, чем снова ее лицо перед глазами. Больше не хочу! Никогда!

— Черный, ты совсем пропал с радаров! Ну, чувак, так не пойдет, — заливает Артур в трубку. Я еще не до конца проснулся. Не понимаю, где я и сколько времени. Но слышу на заднем фоне басы и девичий смех. Артур в клубе. Я обещал быть, но со всем этим дерьмом совершенно забыл.

— Сейчас буду, — отрезаю и отключаюсь.