глоток, закашлялась. На зубах все еще скрипел песок. Подняла глаза на Фоку, вздохнула.

– Кольца не нашел?

Он помотал головой.

– Ступай уже, Фока. Завтра к полудню приходи.

Выпив залпом неразбавленное вино, она заперла за подмастерьем дверь. Плюхнулась на скамейку обратно, вытянулась на ней, думала повыть, себя пожалеть. Знала она, конечно, что в большом городе разбойников много, что осмотрительно себя вести надо. Ограбить могли умельцы так, что и не заметишь. Однако так вот, чтобы повалить, да посреди дня, да в пяти шагах от охраны и самого сикофанта – обидно. И спина болела теперь. Но уже, видать, вино подействовало – выть не хотелось.

Нина стянула с плеч мафорий, развязала платок. На пол выпала деревянная бусина с продетой дважды синей ниткой. Откуда она там взялась?

Нина подняла, рассмотрела. Может, с напавшего на нее разбойника оторвалась. Только с каких пор нищие да воры, что сумки крадут, украшенную бусинами одежду носят. Бусина, конечно, дешевая, но все равно странно.

Она положила бусину в ларец для мелочей. Ежели пойдет к Иосифу жаловаться, покажет. Хотя, куда она пойдет? Придется объяснять, что, да где, да почему. До Никона дойдет, он опять на нее взъярится.

Нина вышла во дворик, где наконец-то вымыла лицо и руки. Из последних сил собрала травы, что сушились днем под навесом, завернула в холстину, внесла в дом.

Тем временем солнце уже почти село. Пришлось зажигать глиняный плоский светильник.

Заперев все двери, Нина стянула одежду, увязала потуже волосы. Как сумела намазала спину средством от ушибов. Переодевшись, съела кусок хлеба, наскоро помолилась и рухнула на кровать в комнатке, прилегающей к аптеке.

От пережитого волнения и выпитого вина уснула Нина быстро.

Глава 6

Мазь от ушибов и синяков

В среднюю меру растопленного гусиного жира добавить немного растопленного воска. Вмешать туда же малую меру крепкого отвара из корней купены. Добавить две малых меры растертых орехов с корней таволги и одну меру ее же высушенных цветов. Добавить также одну малую меру порошка из корней арники.

Разлить по горшочкам, дать остыть, завязать промасленной тряпицей.

Из аптекарских записей Нины Кориари

Утренний луч уже проник через щель в загороженном окне, коснулся глиняного горшочка на верхней полке и скользнул к полированному боку украшенной вязью чаши. Солнечные зайчики рассыпались по аптеке.

Нина, проснувшись, намазала спину снова, умылась, пожевала семена кардамона для свежести дыхания.

Войдя в аптеку, вздохнула. Спина все еще побаливала. Нина повернулась к иконе, встала на колени. Пока молилась, просила Господа вразумить да подсказать, как быть с хозяйкой лупанария да с великим паракимоменом. Как искать это проклятое кольцо?

Решив дождаться сегодня от Аристы посланника и положиться на волю божью, Нина взялась за работу.

Принялась разворачивать холсты с травами, что сушились во дворе. Надо сперва проверить, что гнили нет. А там что-то сразу растолочь и в горшки распределить, что-то подвесить досушиваться.

Ядовитые растения заготавливались у Нины отдельно от прочих. Для таких трав и ступка была особая, и дощечка мраморная, чтобы корни и плоды резать.

Пока занималась с травами, проголодалась. Самое время и позавтракать. Для себя Нина не разготавливалась – что под рукой нашлось, то и ела. Коли не пост, то яйца запеченные – самая еда. Да ежели с солеными оливками да с пышным хлебом с похрустывающей корочкой – что может быть лучше? Иногда она крупу варила, а в дымящуюся горячим миску добавляла мед да вяленые смоквы. Но это уж если только холодно на улице или в дни женских регул. И в том, и в другом случае хочется изнутри погреться.

Мерзла Нина легко. Сегодня нежный солоноватый сыр, подсушенный хлеб да сладкий сочный перец – хороший завтрак. И кориандра пару веточек для пряности.

Едва Нина надкусила хлеб, как в дверь постучали.

Думала, от Аристы пришли, поднялась со скамейки, сжав зубы. Но из-за двери раздался голос Галактиона:

– Почтенная Нина, ты дома? Откроешь? Или мне через заднюю калитку зайти?

Нина, выдохнув, отворила дверь. Парень поклонился ей коротко, вошел. Дверь за собой по-хозяйски запер, повернувшись к Нине, оглядел ее внимательно.

– Фока твой непутевый сказал, напал на тебя кто. Обидели? – он старался говорить строго, как взрослый.

Она на его взгляд лишь отмахнулась – тоже мне, защитник пришел, без тебя не разберусь.

Будучи минимум на десять лет младше Нины, Галактион вел себя с ней порой как брат, которому о неразумной сестре заботиться приходится. Аптекарша вместе с лучшей подругой своей Гликерией спрятали его, когда он рабом сбежал из дворца. Сикофантам мальчишку не выдали. А после Нине удалось у великого паракимомена для него прощение вымолить. А Василий его за сметливость да в благодарность за помощь в спасении наследника пристроил работать при ипподроме. Конюхам помогать, лошадей выводить, колесницы обслуживать. Так и сбылась мечта бывшего раба императорской кухни.

И не забывал он двух женщин, которые, рискуя собственной жизнью, его спасли от клейма и плетей. Особенно за Ниной присматривал, заходил часто проведать. Она уже недавно пыталась объяснить ему, что и без малолетних помощничков справится. Но Галактион тогда руки на груди сложил и объяснил ей, что Гликерия-то уже замужем, есть у нее защита. А Нина, вон, одна мыкается.

Когда купец к ней ходил, так Галактион не мешался, а как тот уехал, так она с седмицу потом смурная ходила. Вот Галактион и решил, что будет Нине снова помогать да приглядывать. Так и осталось, не то как сын он ей, не то как брат младший. Нине смешно это, конечно, было. Но помня, как он ей из лупанария помог спастись, а потом и во дворец пробраться, ненавязчивую помощь его принимала. Вот и сейчас он прибежал.

В ответ на его вопрос она лишь головой помотала:

– Ограбили. С ног сбили, суму украли – срезали, видать. Мне только спину помял вор.

Сказав про суму, Нина задумалась. Кому могла понадобиться она? Там денег-то немного. Травы да мази, опиума малая толика. Ножики да щипчики там хороши – их жалко, да опять же, кому они нужны, кроме самой аптекарши?

– Ты где Фоку встретил?

– Да как раз к тебе шел. А он к Гликерии в пекарню бежал, мать за выпечкой послала. Он и поведал. Я велел Гликерии не говорить ничего – ни к чему ей волноваться, сказал, сам разберусь. Что случилось-то?

Нина рассказала, не упоминая ни про кольцо, ни про Никона в гавани. Посетовала, что ножики жаль – привыкла