либеральное законодательство региона сочло бы недопустимым. Не достигшие возраста согласия. Там же были анкеты тех, кто разрешал причинять себе настоящую боль и раны. Но и еще многое другое. Чаще такой ассортимент был доступен в более дешевых и негламурных местах — в порту или кварталах «социального жилья» — на границе с гетто или в нем самом (с риском подхватить какую-нибудь заразу — или и вовсе попасть в заложники). Но и здесь его можно было заказать. Ведь желание клиента — это закон. Конечно, это переслали бы клиенту по закрытому каналу, а не раскрыли в общей сети.

Но ему это было не нужно. Извращенцев он презирал еще до принятия новой веры, когда тусовался с белыми «арийцами».

— Нет-нет. Вот эта с зелеными волосами пойдет, — его взгляд упал на девушку лет двадцати пяти — тридцати, приятной округлости форм. Ему понравился ее осмысленный и даже чуть хмурый взгляд. Не покорный и не фальшиво развратный. И приклеенной улыбки на ней не было. Женщина, которая не притворяется, что работа ей нравится. Которая, возможно, даже хочет бросить ее, но нуждается в деньгах, и надеется вырваться отсюда и начать новую жизнь. Студентка? Молодая мать-одиночка?

Вэлфер отменили еще лет пять назад даже в Северной Европе. Больше никаких мер стимулирования рождаемости. Нигде.

Жаль, что нельзя прикоснуться к ней, попробовать на вкус, как яблоко в супермаркете перед покупкой через приложение M-taste.

То, что она была живая, ему понравилось. Именно то, что было нужно ему, чтобы снять напряжение. Иначе проще заказать кибер-леди. Тупая кукла из плоти и крови, еще и под «кайфом», ничуть не лучше куклы из биосиликона и пластика. А еще проще прямо в отеле-капсуле облачиться в сенсорный костюм с подключенными специальными опциями. Такое же ощущение нереальности и горького послевкусия одиночества.

Почувствовать жизнь в последний раз… В гурий он не верил. Это метафора, ее воспринимают дословно лишь неграмотные идиоты из гетто или пастухи из нищих селений в пустыне. Блаженство — будет. А вот радостей плоти — нет. Там за великим мостом из праха ждут уже другие радости.

— Отлично. С вас пятьдесят, — вывел его из размышлений пимп.

Никаких дополнительных опций заказывать не стал. Массаж? Было бы неплохо, но нет времени. Время — главный дефицит. Часы тикают. Он сам — бомба с часовым механизмом. Отметил галочкой только, чтоб на кровати были нормальные простыни. Чтоб она выглядела не как диван в гостиной, а как нормальное ложе.

Поднес свой браслет к считывателю, который появился из ниоткуда в руке пимпа.

— Пардон, мсье, — сказал пимп, когда деньги со счета успешно списались. — Но вам придется подождать около десяти минут. Ваш заказ сейчас прибудет. Вы видели предупреждение в каталоге мелким шрифтом, что не все наши сотрудники находятся на месте? Мы не имеем достаточно площадей.

— Видел. У меня микролинзы дают восьмикратное увеличение.

— В общем, извините за задержку, мсье. Если вам придется ожидать дольше пятнадцати минут, то всё за счет заведения.

— Сколько у меня будет времени? — он был первый раз в подобных пафосных местах. До этого он снимал шлюх только в дешевых притонах.

— У вас есть час.

— Мне хватит сорока минут. Мне надо успеть на цеппелин до Нью-Йорка.

На самом деле ему надо было на рейсовый городской коптер-бас, которые отправлялись до Утопии каждые десять минут.

— Скидки за неиспользованные двадцать минут не будет, — предупредил осторожный пимп. Видимо, ему попадались всякие клиенты. В том числе жадные и буйные. Но в данном случае он просто отыгрывал роль, поддерживая ему легенду.

— Окей.

Через девять минут прикатил дешевый мини-скутер — не левитирующий над магнитной дорожкой, а обычный, с колесами — на таких ездят даже дети, и с него легко походкой спрыгнула та, кого он выбрал. В реальности она оказалась чуть старше, но макияж хорошо скрывал все следы усталости и возраста. На него она взглянула таким же взглядом, каким работник конвейера смотрит на детали. На платье был виртуальный бэйдж с именем — Мэри. Которое явно было вымышленным. Ее тип лица был скорее славянским — широкие скулы, маленький носик. Волосы были синими, а не зелеными.

— Хэллоу! Извините за задержку, — сказала она ему, а с пимпом, видимо, обменялась сообщениями.

— Ничего, все в порядке.

Девушка немного отличалась от того, что было на картинке, но была так же похожа на его бывшую жену Элеонору. На ней было облегающее платье, похожее на вечернее, кроссовки “Nike”, а волосы не растрепались, несмотря на быструю езду без шлема, мгновенно приняв ту же форму, что была в каталоге. Волосы помнили эту форму.

А он сам вспомнил несколько сцен из своей жизни, сердце защемило ностальгией. Прах все есть и во прах обратится…

— Ваш номер — двадцать восьмой, мсье, — пимп щелкнул пальцами и указал на открывшуюся дверь.

Очерченный неярким световым контуром проход уводил в глубину здания — для совсем тупых в воздухе была подвешена голографическая стрелка. Абдул-Рашид ожидал увидеть внутри богатое убранство — люстры, портьеры, но холл был совсем как у обычной гостиницы. Разве что картинки тут были… тематическими. Стойка «ресепшна» видимо была рабочим местом пимпа, за нее он и уселся. Там стояла полупустая кружка кофе и раскрытая бумажная книга. Эстет, черт возьми. Ларсен не удивился бы, если бы это был учебник по квантовой физике или Альбер Камю, а совсем не Коран. Но все же этот человек был Братом, а его чудачества явно не мешали его долгу. Наружу фальшивый сутенер (который, возможно, завтра же оставит эту греховную работу), похоже, выходил специально, чтоб встретить важного посетителя, то есть его. В кои-то веки он был кому-то важен.

В углу застыл потертый робот-уборщик старой модели, напоминающий черепаху.

Они вдвоем с Мэри прошли по коридору. Комната, над дверью которой зажглась цифра «28», оказалась крохотной и чистой до блеска. Пахло чем-то ароматическим, но запах дезинфектора был сильнее. Над кроватью висел репродукция кого-то из ранних фламандцев. Естественно, с голой женщиной, разложенной на кровати, как полутушка в мясной лавке.

Крепко, но не настолько, чтоб остались синяки, Ларсен схватил женщину за руку — свою (точнее, арендованную), а не нарисованную. Он все-таки был не под «колесами». И усадил на узкую чуть пружинящую кровать.

— I wanna transfer some data into your HDD, — сказал он, обхватывая ее довольно грубо.

И она его поняла, хотя они оба никогда в жизни не видели «жестких дисков». Просто эта идиома вошла в английский язык, когда последние из hard drives еще использовались.

Это была не «умная