Шмидт оказался вынужден повернуть свои корабли обратно, поскольку рисковать теми же дредноутами ему не позволили, отменив их выход в самый последний момент. А действовать одними только броненосцами, без последующего добивающего удара своих линкоров, не имело никакого смысла.

Глава 3

Кто, кто, в теремочке живет?

С наступлением зимы и с прекращением всякой военной активности на Балтике на Северо-Западном фронте не произошло никаких особых изменений. Шесть русских армий, как сидели в глухой обороне в протянувшихся на сотни километров полевых укреплениях опирающихся на имевшиеся крепостные районы, так и продолжали сидеть, отбивая редкие попытки немцев прощупать оборону. Лишь кавалерийские части с обеих сторон время от времени проводили не сильно глубокие рейды по тылам противника, ибо для создания сплошной линии тех же окопов на столь протяженном фронте, не хватило бы никаких сил. Правда, на смену куда лучше подготовленным кадровым частям постепенно приходили резервные, набранные из мобилизованных ратников. Но и немцы со своей стороны изобразили тот же самый фокус, нагнав туда дивизии ландвера и резервные пехотные дивизии. В общем, по причине недостаточности сил, что у одной стороны, что у другой, образовался самый натуральный позиционный тупик, который в принципе пока устраивал командование Российской Императорской Армии, делавшее ставку в зимней компании 1916–1917 годов на выбивание остатков войск Австро-Венгрии частями Юго-Западного фронта с равнинной части в Карпаты. Но делалось последнее не только с целью достижения военного поражения двуединой монархии. Ничуть не менее важной целью являлось вовлечение в войну Италии.

Итальянцам, заявившим с началом войны о своем нейтралитете, требовалось наглядно продемонстрировать откровенную слабость австро-венгерских войск, дабы втянуть их в разгорающийся конфликт. Впрочем, император Николай II не забывал о как-то сказанной гостем из будущего фразе, что итальянцы нужны исключительно для того, чтобы австрийцам тоже было кого бить. Что наводило на не самые радужные мысли об успехах итальянских войск. Однако тут хватало всего одного взгляда на карту пограничных территорий данных стран, чтобы понять одну из основных проблем любителей спагетти — горы и реки, по которым должны были пройти линии фронта. Альпы, Пьяве, Ливенца, Тальяменто[1] — именно они могли стать той преградой для итальянских войск, которую преемники гордых римлян не смогли преодолеть в иной истории.

Естественно, нельзя было сказать, что те же Альпы являлись совершенно непреодолимым препятствием на пути современной армии. Дороги, да и всевозможные горные тропы, там имелись в достаточном количестве. Вот только и войска Российской империи не собирались заходить в Карпаты, поскольку в ставке все же имелось понимание, что снабжать хоть сколько-то значительные силы по таким убогим и узким дорогам, особенно в зимнее время, означало погубить армию. От того и была понятна причина неудач наступательных действий итальянских войск, если таковые вообще происходили, о чем монарх, естественно, не мог точно знать. Во всяком случае, помимо этой фразы и какого-то успеха их катерников или же подводных диверсантов на ниве борьбы с флотом Австро-Венгрии, более барон Иванов ничего не смог припомнить об их участии в Первой мировой войне. И тут, в связи с информацией, полученной от командующего Черноморским флотом, на божий свет всплывал один очень интересный вариант!

На целых пять месяцев затянулся восстановительный ремонт линкора «Двенадцать апостолов», что совсем недавно носил наименование «Решидие» и ходил под флагом Османской империи. Еще в конце августа с немалым трудом заведенный в тот же плавдок, который прежде поучаствовал в восстановлении немецкого «Мольтке», он простоял в нем всё время потребовавшееся на приведение его подводной части в должный вид. Сам же плавдок, естественно, не оставался у османских берегов, а вместе с погруженным в него кораблем на буксире потихоньку был доставлен в Бугский лиман, под бок создавшей его верфи, где впоследствии и прошли основные этапы работ. А параллельно с ним в николаевском сухом доке Севастополя ремонтировали бывший «Решад-И-Хамис», сумевший прийти туда своим ходом. После же был безумный месяц изучения новым экипажем незнакомых механизмов, таблиц стрельб, ходовых испытаний и, под конец, выбивания боеприпасов из англичан.

Вот именно этих двух линкоров и не хватало Российскому Императорскому Флоту, чтобы раз и навсегда решить такую проблему, как Императорские и Королевские Военно-морские силы[2]. Вообще флот Австро-Венгрии нельзя было назвать особо мощным. Естественно, по завершении распродажи российских броненосцев и после убытия на Балтику линкоров, он стал превосходить тот же Черноморский флот, но уже начинал теряться на фоне французского, которому уступал минимум вдвое по всем типам кораблей. Печально было то, что те самые французы, взявшие на себя обязательства защиты средиземноморских вод, даже не помышляли о начале какой-либо действительно серьезной военно-морской кампании направленной на подавление, либо же вообще уничтожение, флота двуединой монархии. За прошедшие месяцы объединенные силы англо-французского флота в Средиземном море смогли потопить лишь один австро-венгерский бронепалубный крейсер-скаут «Зента», который из-за преклонного возраста не смог убежать даже от французских линкоров, коими и был расстрелян, как в тире. Всё же прочее время союзники патрулировали на входе в пролив Отранто соединяющий Адриатическое и Ионическое моря. В общем, скорее создавали видимость кипучей деятельности, нежели занимались уничтожением противника, которому и сбежать-то было попросту некуда. Что было плохо для Италии! Ведь половина тех территорий Австро-Венгрии, на которые уже не первое десятилетие претендовали итальянцы, считая их исконно своими, находились именно в прибрежной зоне Венецианского залива в Верхней Адриатике. Впрочем, как и сама Венеция, откуда виделось возможным развивать наступление вдоль побережья при самой активной поддержке многочисленных тяжелых орудий Реджиа Марина[3]. И кое-чьи амбиции обещали стать настоящим подарком для армии Российской империи. Особо яркими красками это начало играть на фоне затянувшихся переговоров, ведшихся Римом, и с вроде как соратниками по Тройственному союзу[4], и со странами Антанты. Вот, дабы склонить выторговывающих себе наилучшие условия итальянцев на свою сторону, в Санкт-Петербурге и было принято решение «расчистить им дорожку» собственными силами, чтобы они уж точно клюнули и впоследствии оттянули на себя армию-другую с Восточного фронта, открыв новый — Адриатический.

Ввод в строй «Трех святителей» и «Двенадцати апостолов» весьма удачно совпал с завершением формирования авиационных групп двух же авианосцев — «Георгия Победоносца» с «Андреем Первозванным», получивших на вооружение весьма удачный многоцелевой самолет конструкции Джеффри де Хэвилленда. Сочетающий в себе функции тяжелого истребителя, разведчика и легкого бомбардировщика двухместный F. E.2b[5], над созданием которого авиаконструктор трудился аж с 1913 года, мгновенно пришелся к месту не только в армейской, но и в морской авиации, как из-за своих неплохих боевых характеристик, так и за счет общей прочности планера. Последнее оказалось особенно актуально при посадках на жесткую палубу авианосца, впрочем, как и толкающий винт, которым уже никак невозможно было уткнуться в ту самую