— Сам бы сейчас взял лопату, — с чувством произнес Василий Васильевич и пояснил: — Люблю сельские запахи и звуки.

— Вы из деревни?

Киричук отрицательно мотнул головой:

— Из Винницы я, в Проскурове детство прошло. У деда бывал на селе. Памятно! Любо мне все сельское: и звенящая струйка молока о подойник, и скрип колес, и фырканье лошадей, и кудахтанье кур — всего не перечесть. Вспомнил, и пахнуло на меня горелой сыростью мазанки-бани под обрывом у речки, захотелось деревенской парной… Мой дед был любитель и меня приучил.

Встречный мужичок приподнял шапку, здороваясь, и двое чекистов в гражданской одежде от неожиданности смутились, ответили торопливо, с поклоном. В услышанном «Добрый день!» Василий Васильевич уловил столько приветливого расположения, что даже село перестало казаться ему настороженно притихшим.

— Приятно, знаете ли… — признался Киричук. — Прохожий вас знает?

— Как не знает! Его сын Филимон группой «ястребков» тут руководит, богатырь хлопец! Его хата у колодца с журавлем.

— Этого «ястребка» я запомню, — сказал Киричук. Для него сейчас многое происходило впервые. Напомнил: — Вы что-то не досказали об Угаре?

— О нем досказывать можно много. Я Угара лично не видел, но по отдельным материалам, по фотографии хорошо представляю. Кучерявый, глаза навыкате, будто удивленные, физиономия симпатичная, девки, говорят, табуном за ним ходили, пока он в Канаду со старшим братом не подался. Шесть лет за океаном прожил и чего-то вернулся перед войной на родину. Английский в совершенстве знает, может прикинуться иностранцем. Стремительный, ловкий. Первый помощник у него, ведающий безопасностью, Шмель — отъявленный бандит.

В калитке появился рыжеволосый конопатый парень высоченного роста с двумя вооруженными «ястребками». Он широко улыбался, до десен выказывая редкие зубы, а его веснушки, казалось, поигрывали блестками на тугих, налитых щеках.

— Здравствуй, Филимон! Что нового, докладывай. Это наш товарищ, — скороговоркой обратился Тарасов.

— Здравствуйте, товарищ майор! С позавчера тихо было, а ночью на хуторе у млына[6] двое с оглядкой прошли. Скворца в одном признали, чуете? А кола чуете, Угара на хуторах шукайте.

— Скворец — связной Угара и его телохранитель, — пояснил майор Василию Васильевичу. И к Филимону: — В Рушниковку не заходили?

— Нет, не слыхать было. А на хутор я отрядил трех «ястребков», принесли весть: бандиты на полчаса заходили в хату Ганки Кули. Приглядеть за ней покрепче надо. Польку свою то за речку, то к лесу гоняет.

— Вы и приглядите, не мне ж из райцентра присматривать, — порекомендовал Тарасов и спросил: — Сколько у вас на сегодня «ястребков»?

— Шестнадцать числится.

— Это прилично.

Уголки губ Филимона поползли вверх, только неизвестно было, почему он собирается улыбаться.

— Новеньких вовлекать надо, ребята подрастают.

— Не проглядеть бы, чтобы их в банду не заарканили, — и то польза… А новеньких привлекаем. Вот двое близнецов в армию не сгодились по причине слабого зрения. Правильно я говорю, ребята?

Братья заулыбались, но тут же подтянулись перед начальством.

— Ты чего же это знать не даешь, что у вас тут делается? — упрекнул Тарасов Филимона. — Не явись мы сейчас, так бы и не узнали, что Скворец тут наследил, а это значит — Угар близко. Наверняка он на задах отсиживался, пока связной у Ганки торчал. За полчаса, шустрый, управился, конечно, главарь неподалеку ждал.

— Не-е, я бы нынче как-никак связался с вами.

— Когда? — уже без интереса спросил Тарасов и сам ответил: — Кокнули бы кого-нибудь, тогда бы ты зашевелился.

Киричук с Тарасовым направились к сельсовету. Между тем солдаты, облюбовав пригретый солнцем нежно-зеленый бугорок у церковной ограды, разбросались, сморенные усталостью: вчера до полуночи патрулировали шоссе на Львов, а сегодня чуть свет выехали к лесу за селом Рушниковка. Сержант дремотно поглядывал на лежащих, поджидал возвращения солдата, которого послал за водой. Когда тот появился, сержант сказал:

— Идем-ка поглядим. Держись ближе к стене церкви, в ней наверху кто-то есть.

— Видели кого-нибудь?

— Кто-то высунулся в оконце и отпрянул. — Сержант показал на землю рукой: — Что это за газетные комки?

И не успел он досказать, как солдат живо схватил что-то скомканное в газете, развернул и, сплюнув, отбросил в сторону.

— Тьфу, гадость! — возмутился солдат. — Нашел чем шутить.

— Замолчи! — ухватил его за грудки сержант. — Вон еще валяются. Чьи они?

Ближе к ограде лежали еще два «сюрприза».

— Оттуда швыряют… — добавил сержант, задрав голову. — Приспичило, а поганить церкву не могут, хотя она и не действующая. А выходить днем наружу, видать, не хотят.

— Думаете, бандиты там? — начал понимать, в чем дело, солдат.

— Пальнут вот, и думать нечем будет. Пошли-ка скорей. — Сержант быстро зашагал к отдыхавшим солдатам, спокойно сказал им: — Ребята! Без паники… На колокольне враг!

Все перешли под укрытие каменной ограды. А немного погодя из-за ближайшего поповского дома показались Киричук, Тарасов и Филимон. Сержант бросился к ним навстречу, доложил о находке. И вот они уже гуськом бегут вдоль каменной ограды к входным воротам, взволнованные неожиданной вестью.

Едва остановившись, майор Тарасов официально обратился:

— Товарищ подполковник! Здесь мой участок, и командую тут я. — И, получив разрешение, скомандовал: — Сержант! По одному все за мной! — И бросился к побитой паперти.

Выстрелов не последовало.

За считанные секунды вся нижняя часть церкви была занята. Киричук тоже проник в заброшенную церковь с пистолетом на боевом взводе и увидел, как Тарасов напрягся весь, намереваясь преодолеть виток чугунной лестницы, чтобы выскочить на первое дощатое перекрытие. Забеспокоился, как бы там не подстрелили чекиста: весь окажется на виду. Не знал подполковник, что Тарасов принимался выкуривать бандитов из четвертой по счету церкви. И сейчас майор по известным ему приметам выбирал момент для рывка, чтобы, выскочив наверх, одним движением оказаться за изгибом лестницы, где его уже ниоткуда пуля не достанет. И когда удалось это сделать, под куполом прогудел властный голос:

— Тарасов приказывает: сложить оружие, выходить по одному! Минуту на размышление!

Киричук решил, что ему самое время понаблюдать за обстановкой снаружи, поэтому он вышел из церкви, обошел ее, задрав голову. Но ничего подозрительного не заметил. И тут вдруг увидел спешащих к церкви парией с винтовками; благо сразу различил среди них Филимона, одобрительно подумал: «Народное войско на подмогу летит».