Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эндрю молча кивнул. Взаимопонимание, возникшее между ним и вождем тугар, было чем-то непонятным для самого Эндрю. «Как странно, — думал он. — Семь лет назад они чуть не уничтожили нас. В войне с мерками тугары сражались на нашей стороне. А теперь, согласно их удивительному кодексу чести, они уважают меня».
Тугары откочевали на восток от границы Республики и осели на никем не занятом участке степи площадью в полмиллиона квадратных миль, занимаясь скотоводством и иногда сбором дани с окрестных человеческих племен, на что Эндрю вынужденно смотрел сквозь пальцы. Но убойных ям больше не было, и Музта посылал ему тревожные сообщения о том, что бантаги что-то готовят.
Открыв заднюю дверь вагона, Эндрю вышел на платформу. Сквозь клубы паровозного дыма в небе проглядывали звезды.
Степь постепенно переходила в небольшие перелески, когда дорога поворачивала на север, огибая малярийные болота и протоки, приближавшиеся на юге к Великому морю. Как и Внутреннее море, которое находилось сейчас в пятистах милях к западу от них, Великое море прикрывало их правый фланг. Если кто-нибудь решит напасть на Республику с востока, море защитит их.
В сумерках мимо него проплывали деревянные избы и пиршественные дома асгардских деревень. Германцы были неплохими воинами, но им явно не хватало дисциплины, установленной Эндрю в русских и римских полках. Гансу понравились бы эти тевтоны, происходившие, как подозревал Эндрю, из Римской Германии.
Позади него распахнулась дверь.
— Возвращайся в вагон, а то простудишься и помрешь, — прозвучал голос Эмила, — Воздух-то холодный.
— Неужели в самом деле помру? — полюбопытствовал Эндрю.
— Как пить дать помрешь, — не моргнув глазом, заверил его старый доктор.
— Ладно, ладно, сейчас вернусь.
— Что, продолжаешь думать о Гансе?
— Хорошо бы, он был здесь.
— Если тебя это утешит, я думаю, он всегда здесь.
— Такое мог бы сказать отец Касмар.
— Да нет, я не это имею в виду. Я хочу сказать, он в тебе. Ганс обучал тебя, он учил большинство ребят из Тридцать пятого. Ты и твои солдаты изменили этот мир.
Старший сержант Ганс Шудер — квинтэссенция Армии Потомака. Армии, создавшей Республику в этом мире. А Республика — это зеркало, в котором мы вечно будем видеть нашего Ганса. Всегда вспоминай это, полковник Кин, когда будешь чувствовать себя, как сейчас.
— Опять философствуешь, — улыбнулся Эндрю.
— А что еще остается старому еврею вроде меня? — пожал плечами Эмил.
— Я знаю, что скоро что-то случится, — тихо сказал Эндрю. — У меня были странные сны. Как тогда, с Тамукой.
Эмил пристально посмотрел на Эндрю.
— У меня такое ощущение, будто кто-то пытается прочитать мои мысли, как Тамука во время последней войны. У некоторых воинов орды есть эта способность, но у того, кто следит за мной сейчас, она развита очень сильно, гораздо сильнее, чем у других. Его разум иной, он… — Эндрю сделал паузу, подыскивая правильное слово, — он современный. Да, именно так, современный. Он думает по-другому, и это, друг мой, пугает меня.
Лицо Эмила было мрачным как никогда.
— Если уж ты напуган, Эндрю, значит, нам всем пора испугаться.
— Батальон, смирно!
Генерал-майор Винсент Готорн придирчиво оглядел строй солдат, замерших перед ним, и остался доволен увиденным. Бойцы 5-го Суздальского, «гвардейцы Готорна» стояли вытянувшись в струнку. После установления торговых связей с Асгардом Республика получила доступ к синей краске, и теперь ее армия носила традиционную форму своих воинских наставников: светло-синие брюки, темно-синие мундиры, застегивавшиеся на четыре пуговицы, и черные фетровые шляпы с опущенными полями. При виде своего полка, одетого в любимые цвета янки, сердце Винсента забилось быстрее. Он поднял глаза на реявшее на ветру продырявленное пулями знамя, на котором были золотом вышиты названия жестоких боев, в которых сражался полк.
Рядом с «гвардейцами Готорна» располагался отряд моряков, носивших синие штаны, синие блузы в белую клетку и белые шейные платки. Перед строем своих людей, гордо выпятив грудь, стоял Буллфинч в роскошном двубортном синем кителе. Из-за черной повязки, прикрывавшей потерянный в морском бою глаз, красавец адмирал сильно смахивал на пирата.
Выпустив облако пара, поезд остановился. Военный оркестр встретил командующего подобающим моменту приветственным громом всех своих инструментов и тут же разразился «Боевым кличем свободы».
Винсент, сопровождаемый Буллфинчем, подошел к последнему вагону и, замерев по стойке «смирно», приветствовал Эндрю, ступившего на платформу. Эндрю со счастливой улыбкой на лице отсалютовал сначала боевому знамени, а затем своим молодым друзьям. Вместе с Пэтом и Эмилом он двинулся вдоль строя; старый доктор разглядывал солдат с таким видом, будто устраивал им медосмотр.
— Орлы! — громко похвалил гвардейцев Эндрю, так что его услышал каждый. — Старина Пятый, как всегда, на высоте!
Позади строя он заметил множество людей, с любопытством взирающих на происходящее. Там были сотни железнодорожников, докеров, судостроителей и фабричных рабочих, которые трудились на восточной границе зоны влияния Республики. Спустившись с железнодорожной платформы, Эндрю широко улыбнулся Винсенту.
— Давно мы не встречались!
— Я не был в Суздале уже четыре месяца.
— Рад тебя видеть, Винсент.
— И я вас, сэр. Как поживает моя семья?
— Бедная девушка, — ухмыльнулся Пэт. — Боже милостивый, она опять беременна!
— Как она себя чувствует? — взволнованно спросил Винсент у Эмила.
— Все в полном порядке, — успокоил его доктор.
— Может, тебе стоит задержаться здесь на годик и дать ей передышку? — вмешался О'Дональд.
Винсент смерил старого друга негодующим взглядом, и тот поднял руки вверх.
— Ох уж мне эти квакеры. Ладно, поступай, как знаешь, но, честное слово, ты строгаешь детей с такой скоростью, что тебя можно принять за ирландца!
— Как поживает мой тесть?
Эндрю покачал головой.
Наш президент ведет себя по-президентски.
— Гусь он лапчатый, твой тесть, — доступно объяснил Пэт. — Он собирается урезать финансирование армии и расширить железнодорожное строительство внутри Руси, а Марк ему поддакивает, потому что это будет означать дополнительные линии для Рима. А еще он хочет сократить срок военной службы для призывников с двух лет до года.
— Проклятье! Он не имеет права так поступить! — воскликнул Винсент. — Мы протянули ветку на тысячу миль к востоку от Рима и не можем просто оставить ее ржаветь посреди степи. Да у меня здесь всего пять тысяч кавалеристов, которые патрулируют наши восточные рубежи, и еще столько же парней на юге. Бантаги могут провести мимо них хоть десять уменов, и мы не успеем сказать «мама», как они будут здесь!