Во-первых, на самом деле ты не слепой, поэтому смотри, куда тебя несет! Во-вторых, я немного нервничаю, понятно? Вероятно, они уже здесь и высматривают нас. Сядем в поезд, тогда и успокоюсь.

Как это — они уже здесь? Я думал, мы задурили им голову обращенной причинностью. Курица и яйцо. Ты не забыл?

Они не знают, куда мы едем. Но представляют себе, что мы можем попытаться улизнуть на поезде.

Отлично. И что нам делать?

Действовать со всей осторожностью. Вот кассы. Кстати, я путешествую только первым классом.

Может, в этом поезде есть собачий вагон.

Пожилой кассир.

— Куда билетики?

— Хотел бы взять двухместное купе первого класса на поезд до Роли в пять шестнадцать.

Вот это разговор. Спроси, подают ли у них обед прямо в купе.

— Животных без клеток провозить запрещается.

— Я слепой. Это мой поводырь.

— Не вешай мне лапшу на уши, юноша.

— Что, простите?

— Я тут тридцать два года работаю. Думаешь, шлимазл,[6]ты первый додумался купить темные очки, чтобы прокатить свою собачку первым классом? Я же видел, как ты ходишь. И уж как-нибудь отличу простую дворнягу от собаки-поводыря. Поводыри — они же такие умные. Не то что этот твой волосатый… — И он припечатал Джиско словечком, от которого пес так и взвился.

Как он меня назвал?!

— К вашему сведению, сэр, — говорю я, — я не совсем слепой, но официально я пользуюсь всеми льготами слепых. А это — исключительно умная и специально выдрессированная собака-поводырь.

— Да уж конечно, — кривится кассир, оглядывая Джиско с головы до ног.

— Я вам докажу. Скомандуйте ему что-нибудь. Что хотите.

— Сидеть, — говорит кассир.

Джиско глядит на него. Презрительным собачьим взглядом. Высокомерно. Снисходительно.

Ты ничего лучше не мог придумать?

Громадный пес грациозно опускает заднюю часть на землю и замирает в задумчивой и нарочито не собачьей позе. Брюхо мешком опускается на скрещенные задние лапы, и Джиско одним глазом смотрит на кассира с невозмутимостью Будды.

У старика отвисает челюсть.

— Ах ты… Впервые в жизни вижу, чтобы собака так сидела.

Он стучит по клавиатуре компьютера и глядит на экран.

— Ага, у меня есть двухместное купе.

— Отлично. Два билета, пожалуйста.

Кассир хохочет:

— Твой пес спит в постели?

Ваша мама кушает ножом и вилкой?

— Мы спешим. Сколько с меня? — Вытягиваю пару сотенных из моей пачки.

При виде крупных купюр старик перестает смеяться и ехидничать и вручает нам билеты.

— Поторопись. Поезд отходит через десять минут.

Бежим к лестнице на платформу. Оп-па! Разом останавливаемся. Я его сразу заметил. Учусь понемногу. В форме полицейского-охранника. Стоит на ступенях. Сканирует толпу.

По-моему, нас не заметил.

По-моему, тоже. Но давай лучше сядем на другой поезд.

Ты о чем?

Собака-поводырь тащит слепого паренька не на ту платформу.

Это поезд на Монреаль. Отправление через две минуты.

Знаю.

Я не хочу в Монреаль!

Я тоже. Там холодно.

Наш поезд отходит через семь минут.

Через шесть. Ну-ка быстро в вагон!

Мороз по коже. Джиско! Он нас увидел. Он идет сюда.

Беги, не сбавляй шаг. И не оглядывайся.

Оглядываюсь. Вижу, как охранник прыгает в поезд и гонится за нами. Бегает он быстро.

«ПОЕЗД ОТПРАВЛЯЕТСЯ».

Когда я скажу «давай», прыгай обратно на платформу.

Снова оглядываюсь. Он догоняет. Поднимает что-то вроде пистолета. На полной скорости. Под диким углом. Стреляет.

ПШШШ!!! Пустое синее кресло рядом с нами плавится, словно свечка.

Давай!

Джиско выпрыгивает наружу, когда двери поезда начинают закрываться. Я ныряю за ним. Дверь прищемляет мне правую щиколотку, но я вырываюсь. Падаю на четвереньки на платформу.

Охранник попался — он в самой середине вагона. Пока он добегает до закрытой двери, поезд уже трогается.

Высокий. Гнусная рожа. Пытается силой раздвинуть двери. Не выйдет. Поезд набирает скорость. Охранник жутко на нас щерится. Я его понимаю. Он едет в Монреаль.

Бежим обратно — вверх по лестнице. Вниз по соседней. Слышим, что «в пять часов шестнадцать минут отправляется скорый поезд — Филадельфия, Вашингтон, Роли и все остановки до Майами».

Провожающие не спеша поднимаются по ступеням. Мы лавируем между ними — нам надо вниз. Джиско спотыкается и катится, как снежный ком по склону. Все от него разбегаются. Не собака, а лавина.

Я бегу за ним и последние двадцать ступенек просто перепрыгиваю. Летим по платформе и ныряем в поезд, как раз когда двери закрываются.

Добежали. Уф. И тут мы видим черные туфли и форму.

Проводница — смотрит на нас. Симпатичная. Пухленькая. Рыжая. Очки.

— Извините, животных без клеток перевозить запрещено.

— Я слепой, это мой поводырь.

— Я только что видела, как вы бежали по платформе.

— Да, но у меня все льготы, полагающиеся слепым. Моя собака специально выдрессирована и умеет сопровождать меня по железной дороге. Еле успели.

Проводница задумывается.

— А где ваш багаж?

— Украли прямо из такси. К черту этот проклятый Нью-Йорк! Едем домой — там хоть нормальные люди живут.

Проводница пожимает плечами.

— Плохих людей везде хватает. Ваши билеты, пожалуйста.

Предъявляю.

— Сюда, — говорит она.

Идем по вагону. Доходим до нашего чудесного двухместного купе. Маленькое, но уютное. Притворяюсь слепым. Покорно тащусь вслед за Джиско. Нащупываю сиденье. Осторожно сажусь. Говорю спасибо. Открываю бумажник и даю проводнице на чай.

— Спасибо, — говорит она. — Скоро я зайду к вам и покажу, как откидываются полки.

— Не стоит беспокоиться, — говорю.

— Что вы, это моя работа, — отвечает она. — Счастливого пути, мистер…

Пауза.

— Смит, — говорю я.