Ведьма замолчала. Ненадолго.

— Ладно. Прости, — выдавила она из себя так… и я разлепила один глаз, чтобы удостовериться, что мне это не послышалось. — Я не думала, что так получится.

— Если ты не думала, то на кой чёрт лезла вообще? Два боевика в подгруппе, два некроманта. А ты со своими порошками сомнительного качества и действия.

Ведьма снова умолкла.

— Можно подумать, ты везде святая такая и никогда не делала что-то в том же духе? Можно. Я вообще само совершенство.

— Слышь, ты зачем сюда пришла? Если за прощением, то прощаю. Мне не сложно. Я вообще-то не обидчивая. Ты бы с нашим куратором пообщалась, тоже бы стала непробиваемой, как драконья чешуя.

— Ну и ладно! — вскочила ведьма, видимо, не ожидавшая от меня такой чёрствости и равнодушия. — Не зря говорят, что ты самое невыносимое существо Академии. Думала — врут. Нет! Так оно и есть.

— Правда? Так прям и говорят? — наигранно удивилась я. — А что ж только Академии, а не сразу всего Горвиха? Не дотягиваю?

— Я хотела по-хорошему… — прошипела ведьма.

— Все от меня чего-то хотят, — равнодушно пожала я плечами, но потом решила, что ведьма не виновата, что у меня жизнь задницей вверх всё время разворачивается.

— Ладно, прости. Что-то я не в духе сегодня.

— Я думаю, — присела ведьма снова рядом на скамейку. — От вас несёт за версту перегаром так, что мухи на лету падают. А потом жужжат что-то весёленькое и пошлое.

— Вроде «Весёлой вдовы»? — хмыкнула я.

— Или и того хуже.

Я улыбнулась, представив эту муху.

— Зелье ещё есть?

— Нагрелось, но не испарилось, — протянула мне кружку Кидран.

Я приняла сосуд так, словно в нём была кровь Единого, дарующая бессмертие.

Зелье оказалось кисловатым и освежающим, видимо, из-за мяты и зелёного лимона. Почти сразу после пары глотков головная боль постепенно стала отступать, а ощущения, что накануне я битого стекла наелась и запила помоями, сходить на нет. Даже дурацкий звон в ушах после того, как меня приласкали мордовороты этого Семь, поутих.

— Ты моя спасительница… — выдохнула я, наслаждаясь лёгкостью в теле. — Как хоть тебя зовут? А то практика закончится, а мы даже не познакомимся толком.

Ведьма как-то хмуро на меня посмотрела, покачала головой: мол, что с тебя, блаженной, возьмёшь, и всё же ответила:

— Амалья Кидран. Потомственная тёмная ведьма рода Кидранов, — представилась она так, словно отчёт в городскую мэрию сдавала.

— Ну а я просто Кэт. Или Бирм. Кому как удобней.

Амалья кивнула.

— Я знаю. Всё же не первый день с тобой бок о бок практику проходим.

Хотела ли она меня этим задеть, поддеть или упрекнуть, не знаю. Меня уже давно просто словом не заденешь. Зачерствела я. И научилась большинство ненужного пропускать мимо ушей. По большому счёту, ведьма имела полное право немного на меня позлиться.

А я имела полное право на это не реагировать. У меня вон и так есть предмет «обожания». Кстати, тоже неровно дышащий к этим порошочкам и настоечкам… Стоп!

— Послушай, Амалья, а ты не в курсе, есть такое зелье, которое блокирует магические способности? Ну там настой какой? Или порошок?

Кидран на меня посмотрела как-то удивлённо и спросила:

— А тебе зачем?

— Для общего развития. У нас же зельеварение на втором курсе у Тоэри. Подготавливаюсь…

— А! Это ты правильно делаешь. Магистр Тоэри, конечно, потрясающая, но строгая. Чем-то на вашего куратора похожа, — улыбнулась Амалья. — С нас три шкуры спускает. Зубрить приходится…

— Так что там насчёт зелья? — оборвала я её попытки меня запугать. Сама запугаюсь через месяцок-полтора, с началом нового учебного года.

— Есть, конечно. Настой гнилушки, например. Ну или высушенный и перемолотый в пыль цветок тасаверийской травы… Даже лимонник обыкновенный…

— Та ты что?! Правда? Даже не думала. Из него же чай готовят…

— Да, но магам его только в особом составе дают. А чистый — на час-два лишает возможности чувствовать потоки. Может блокировать силу, а может спровоцировать стихийный выброс…

О! Так мне повезло просто. Или наоборот. Если бы спровоцировался выброс, то не болела бы голова от попыток выкрутиться из этой ненормальной ситуации. Не было бы ни дяденьки Стейла, ни его амбалов, ни сарая… может, и «Сирены» уже бы не было. Рисковый дядька мне попался в работодатели… или совсем больной на всю голову. В принципе, и то, и то — нехорошо…

— …Опять со своей блохастой надирались в этом тараканьем приюте? Что б её молнией побило… — донёсся из приоткрытого окна голос Талвии.

* * *

Ведьма так и не уточнила, кого именно должны побить молнии — Салин или «Поющую сирену». Но думаю, это не так уж и важно.

— Исключительно с горя! Ты разбиваешь мне сердце, и я не могу жить так дальше, понимая, что в моей жизни нет тебя, — тоном не очень хорошего актёра второсортного театра давил на жалость Дорк. — Ты бездушна и холодна, как…

— Холодильная комната в морге, — оборвала Талвия этот душераздирающий монолог несчастного влюблённого. — Прекрати паясничать, шут гороховый.

Амалья попыталась подняться, чувствуя себя неловко из-за того, что подслушала чужой разговор, но я её поймала за руку и сделала страшные глаза. Я себя неловко не чувствовала, и лишний шум мне был совершенно ни к чему. Потому что затащит ли Дорк свою даму сердца в Храм просить благословения Единого или нет — жуть как интересно было.

— Ну всё, Таль, сколько ты ещё эту комедию ломать будешь? — уже нормальным тоном спросил куратор. — Тринадцать лет на болоте. Не сегодня-завтра квакать начнёшь. Я правда стою таких жертв с твоей стороны? Счас раздуюсь от гордости.

— Смотри не лопни. И вообще, я не из-за тебя здесь…

— Я так и знал. Ты совсем не хотела замуж за Омстра Риодель. Не может брат королевы быть лучше меня…

— Ты невыносим, эгоистичен… — чуть не задыхаясь, шипела ведьма.

— Неотразим и заботлив…

— Скотина!

Бздынь!! Похоже, в этот самый момент в доме Талвии стало меньше на одну глиняную посудину.

— Идём отсюда! — прошептала Амалья, вцепившись в мою руку и силясь сдвинуть с места.

Та да, конечно. Тринадцать лет мой куратор обивает порог ведьмы, которая его посылает раз за разом. А я всё пропущу?

— Таль, угомонись, — попробовал как-то прервать поток ругани и битой посуды куратор. — Успокойся, я сказал…

Дальше что-то загрохотало, перевернулось, снова рухнуло…

— Отпусти, сволочь такая! Ненавижу тебя! Кобель чёртов! Я всё равно за тебя не выйду!