так же, как они, и, вспомнив рассказ про Икара и Дедала, проникся жалостью к ним.

Он услышал приближающиеся сбоку шаги, но не среагировал, потому что он по шагам почувствовал, что это Тайгиб. Тот остановился возле него, принеся с собой запах другого ветра, и стал ждать, поддевая коленкой плечо старшего брата.

– Иди домой, – приказал Магомед, продолжая таить обиду, – я с предателями не разговариваю.

– Извини, Магомед, – пискляво произнес Тайгиб. – Мне было так больно. – Он толкнул брата коленкой еще раз. – На!

Магомед повернулся и на уровне глаз увидел две новенькие пачки спичек.

– Запускай ракету, – деловито сказал Тайгиб. – Может, на этот раз взлетит.

Магомед рассмеялся.

– Нет, не взлетит, – сказал он. – На этот раз ты спалишь себе ресницы. Ты этого хочешь?

– Я больше не буду дуть, – настаивал Тайгиб.

Магомед встал.

– Спичками не получится, – сказал он. – Нужен порох.

– Принести? – Предложил Тайгиб. – Я знаю, где папа спрятал патроны.

Магомед воспрянул духом.

– А сколько их штук?

– Двадцать, – выпалил Тайгиб.

– Не может быть. А ну-ка, считай вслух.

– Один, два, три, пять, десять, двенадцать, двадцать, – гордо отсчитал Тайгиб.

– Эх, ты, скоро тебе в школу идти, а считать не научился, – сказал Магомед, взял маленькую пухленькую руку брата в свою и, загибая пальцы, стал учить его считать. Тайгиб быстро научился – вышло, что у папы двенадцать патронов.

– Сделаем так, – мечтательно произнес Магомед, и в его глазах засветился огонек. – Беги домой, найди в моей школьной сумке отрезок камыша и с патронами беги обратно.

Через час все было готово: ракета заправлена, четыре плавающих крыла на гвоздях настроены – осталось только поднести фитиль.

– Ох, что будет, – восхитился Тайгиб.

– Ты представляешь, – начал фантазировать Магомед, – если вот таких собрать штук сто или больше, а самим сесть наверху, можно взлететь в космос. Полетим?

– Нет, – ответил Тайгиб.

– Почему?

– Мама будет плакать, – с грустью ответил Тайгиб.

Прежде чем поднести фитиль к камышу, вертикально установленному на камнях, Магомед отвел брата подальше. Затем, как только огонь коснулся пороха, камыш взлетел в воздух и стал совершать беспорядочные движения и, наконец, перейдя в горизонтальное положение, устремился в сторону домов и исчез.

Братья с секунду стояли в оцепенении, затем помчались в село, сверкая пятками. Они остановились в узком проулке, где несколько человек тушили загоревшееся сено на спине пожилой женщины. Магомед застыл. Он вспомнил тяжелую шершавую руку отца – наказания не избежать.

* * *

Омар засунул свои промасленные руки под чугунный умывальник и не успел толкнуть рычаг, как его со всех сторон облепили женщины, которым надо было ехать на животноводческую ферму.

– Омар, ты что, руки моешь, к Джумгарат спешишь? – съязвила бригадир Меседу. Женщина с взбалмошным характером и длинным языком. – Пешком на ферму мы не пойдем ни за что, – добавила она, склонив голову и заглядывая в лицо Омара.

Волна смеха прорезала воздух, и Омар выпрямился.

– Девочки, вам придется чуть подождать, – сказал Омар без настроения. Он обычно не оставлял камень у себя в огороде – обязательно отшучивался. – Меня вызывают в школу на родительское собрание: не знаю, что случилось. – Он пустил воду и с мылом размывал грязь между пальцами.

– Да у тебя отличные дети, – вставила Муслимат, – вручат тебе похвальную грамоту и скажет спасибо, а то я вижу, что ты вообще скис.

– Как бы не так! – разочарованно произнес Омар, выпрямляясь и оттряхивая руки. – Этот карбюратор меня уже достал: все время забивается и приходится без конца чистить. Посыльный сказал, что мой старший сын Магомед что-то натворил. Я тут днем и ночью вкалываю, чтобы они людьми стали, а они…

– Да ты не расстраивайся, Омар, – сказала Меседу. – Он у тебя отличный парень. Я своим его в пример привожу – такой умный, заботливый, обходительный. А как он заботиться о своей сестре Гюльжи: она все время и всюду за ним как хвост. Бедная девочка, ее нельзя вылечить, Омар?

– Нет, не могут – она родилась слабой, – с огорчением сказал Омар. – Да, Магомед о ней заботиться, но это не значит, что с ним все в порядке, раз вызывают в школу. Я ему покажу!..

* * *

Прежде чем начать собрание в ожидании всех приглашенных, директор школы Ибрагим нервно расхаживал перед черной партой, заложив руки на спину. И, наконец, когда все затиснулись в школьные парты, он остановился и окинул взглядом разношерстную аудиторию сельчан.

Омар сел впереди всех, опустив руки на колени. Ему сейчас достанется в первую очередь.

– Дорогие мои, – начал Ибрагим. – Мы с вами делаем общую работу: учим и воспитываем наших детей, чтобы они достойно вступили в большую жизнь и чтобы потом нам не было стыдно за них. Школа для этого делает очень многое, но не все, потому что они больше находятся дома. – Он сделал паузу и опустил глаза на Омара. – Омар, я ничего не могу сказать на счет учебы твоего сына Магомеда, но вот поведение не нравится. Если вовремя не предпринять меры воспитательного характера, то мы можем упустить его, и у нас вырастет умный, образованный, но недисциплинированный человек.

– Что он натворил, Ибрагим? – уже взвинченный, спросил Омар.

– Он вчера ракетой чуть не убил пожилую женщину.

Омар застыл с открытым ртом.

– Какой ракетой?

– Той, которую ты снабдил порохом, – категорично произнес директор. – А этот недотепа, его учитель по математике Юнус, каждый день снабжает детей теорией о полетах в космос. Тоже мне, Циолковский нашелся… Я этого больше не потреплю!

Омар вышел на школьное крыльцо, зло надел на лысеющую голову кепку и сквозь зубы процедил:

– Я отстегну его палкой.

Магомед, ничего не подозревая, в пиджаке, который уже давно стал ему маленьким, и залатанных штанах из черного сатина горделиво стоял возле грузовика отца, приложив руку на его крыло. Другой рукой он прикрывал глаза от солнца. Он увидел отца и заулыбался. Но, по мере того, как отец приближался, его сердце начало сжиматься: он никогда в своей жизни не видел на его лице столько ярости – он с замиранием сердца отнял руку от металлического крыла грузовика, но улыбка еще не успела сойти с лица, оставляя ямочки на щеках.

Омар не успел опустить кулак на мальчика и излить свой гнев, как Юнус, который его вовремя догнал, схватился за его руку.

– Омар, и не вздумай обидеть мальчика, – громко и быстро произнес учитель. – У тебя растет замечательный мальчик. Я верю, что он достигнет своей мечты стать космонавтом. – Тяжелая рука Омара повисла в воздухе над головой Магомеда.

Женщины, сидевшие в тени дерева, услышав гул приближающего грузовика, встали и