Бляха, почему бы и нет?

Как минимум, знаю одно — я сожру нахер ее Антона, если он попытается хоть еще раз к ней приблизиться. И вообще любого.

Мы сидим на диване, одетые, и приканчиваем бутылку виски. Когда жидкость уже плещется совсем на дне, я отмечаю, что наш смех становиться пьяным, а разговоры — более открытыми. Не откровенными. Не пошлыми, или неудобными, как это случается часто в компании с пьяным мужчиной. Просто несколько более честными, чем могли бы быть.

— Ты только сегодня расстался со своей девушкой? — хихикаю я, не в силах остановиться. В лифте. В лифте, блин, пока он ехал ко мне, чтобы отдать пирожные.

— Нда, Лен. Точнее, меня бросили, — усмехается расслабленно Эрик. Сейчас он мне кажется просто дьявольски красивым, когда спокоен и честен. Сосредоточением всего идеального в мужчине. Да, алкоголь. Но он и так мне нравился, сейчас просто чуточку больше.

— Из-за чего?

— Уверена, что хочешь услышать? — поднимает он бровь.

— Уверена.

— По официальной версии, я ее… затрахал, — Эрик с усилием произносит последнее слово и внезапно начинает давиться смехом, а плечи подрагивают, — прости, Лен. Звучит просто охерительно.

Я, не сдержавшись, хрюкаю. Потом начинаю ржать.

 — Что?! Ты серьезно?! — выдавливаю я через смех. Слезы текут из глаз.

— Серьезно. Я обычно предупреждаю, что мне раз в неделю маловато, но не все прислушиваются.

Господи! Я смотрю на этого мужчину, и в голове мелькает мысль украсть его и приковать наручниками где-нибудь дома, чтобы никуда не делся.

— Я бы… — начинаю я и замолкаю. Нет. Слишком уж интимные подробности. Надо заканчивать пить.

— Ты бы что? — смотрит на меня Эрик и я начинаю в очередной раз плавиться от его красивых, серых глаз.

— Неважно.

— Выкладывай, Лен. Я с тобой тоже делюсь тем, что не каждому бы сказал.

Я поворачиваюсь, и перелезаю к нему на колени. Провожу ладонью по аккуратной щетине на лице, пальцами очерчиваю губы. Он наблюдает за мной чисто мужским взглядом, который прямо сообщает, чтобы я продолжала, и что я все правильно делаю. Крепкие ладони обхватывают мою талию, и я чувствую впервые себя хрупкой маленькой девочкой в его объятиях. Хочется покориться этой мужественности, свернуться в клубочек, ткнуться носом в шею и расслабленно мурлыкнуть. И срочно найти рецепт бабушкиного борща.

— Я бы была только рада, если бы мой мужчина сказал, что раз в неделю маловато.

— Раз в неделю маловато, Лен, — усмехается Эрик.

— А три раза за день? — я наклоняюсь, вдохнув его запах, и скольжу губами по скуле. И прикусываю ухо. Руки на талии сжимаются, вдавливая меня в… ого, да этот мужик действительно тот еще сексуальный террорист! Чувствую его эрекцию через джинсы.

— Хоть пять, Лен, — хрипло отзывается он мне в шею, а по коже от его дыхания маршируют миллионы мурашек.

Офисную тишину внезапно разрывает вой пожарной сигнализации, который пробирает меня до самого нутра и перетряхивает. Я испуганно подпрыгиваю, вжавшись в мужчину.

— Допраздновались, блять, — рычит Эрик, и быстро целует меня в губы,хлопнув по заднице, — пойдем, Лена.

— Мы горим? — я в панике поднимаю голову вверх, вцепившись в шею Эрика, как коала.

— Вряд ли. Просто какая-то пьяная рожа покурила в офисе.

— Мы эвакуируемся?

— Нет, идем бить эту рожу.

Возле лифта на этаже, где проходит корпоратив, просто толпа народу, которую мы видим, как только выходим из открывшихся дверей. Все кричат, ругаются, что-то громко обсуждают.

— Эрик, это кошмар! — бросается к нам та самая девица с ресепшена, заламывая руки, — представляете, у кого-то взорвался салют! Прямо в потолок, в пакете полетел!

Я возмущенно хмурюсь. Эрик опускает взгляд вниз, на наманикюренные пальчики, ненароком касающиеся его локтя.

— Субординацию соблюдай, Валерия, — произносит он так, что даже мне хочется присесть от страха.

Девица хлопает длинными ресницами.

— Простите?...

— Ты не понимаешь слова «субординация»? Я вроде отдавал распоряжение нанимать секретарей на ресепшен с высшим образованием, — он смотрит на нее, просто уничтожая взглядом, и Валерия, спохватившись, убирает испуганно руку.

— Простите, я просто перепугалась… — тихонько оправдывается она. На меня даже не смотрит. Словно я мебель, бля! Я нервно выдыхаю.

А мозг ехидно шепчет «Смотри, а если б на месте Эрика был твой муж, он бы только улыбался ей в ответ, даже не думая осадить». Блин, зуб даю! И настроение обратно подскакивает. Какая разница, кто вешается на мужика рядом с тобой? Главное, чтобы мужик не был бараном.

— Вот пакет! Чей пакет?! — громко вопрошает какой-то мужик в свитере с оленями, потрясывая обгоревшим остатком бумажного пакета в сердечко. Оттуда внезапно выпадает маленькая красная бархатная коробочка.

Я замечаю, как сквозь толпу протискивается побледневший Антон. Он смотрит на пакет, на коробочку на полу и бледнеет еще больше. Следом из пакета планирует на пол длинный чек,и мужчина в свитере подхватывает его, пока тот не успевает долететь до пола. Поднимает бумажку к глазам, близоруко щурясь. Народ замолкает и с интересом пялится на него.

— Антон... Глуш...ков, — по слогам читает он, и поднимает на всех взгляд, — покупка с карты… Антон, ты салюты припер? Антон?! — он оглядывается, потому что тот куда-то исчез. Все начинают озираться, возмущенно галдя и перебивая друг друга.

— Только что тут был! Свалил уже!

— А если в кого-нибудь бы салют попал?...

— Да он мимо меня пролетел! Волосы обжег!...

— Совсем уже без башки, салюты надо у проверенных брать...

— И-ди-от, простите уж!

К нам сквозь толпу протискивается мужчина в серой рубашке, расталкивая всех огромным пузом. Круглое лицо выглядит хмуро и недовольно.

— Привет, Эрик, — бурчит он, пожимая руку моему спутнику. Тот сжимает ее в ответ.

— Здорово, Слава. А я тебя хотел найти, — хмыкает Эрик, — твой подчиненный наворотил дел?

— Придурок...

— Пусть поймают его, и вызывай ментов. И штраф. И увольнение ему организуй.

— По-хорошему? — мужик чешет второй подбородок.

— Нет. По-плохому. Пойдем, Лена, — Эрик обнимает меня, ошалевшую, за плечи, и уводит обратно в лифт. Двери закрываются и мы молча едем вниз.

— По-плохому — это как? — осторожно интересуюсь я.

— Так, что его ни одна приличная компания на работу больше не возьмет, — хмыкает Эрик.