— Я представляю.

Когда в дверь позвонили, Женька уже приняла парадный вид: воздушная белая блузка, задорный хвост на затылке, хорошенькое светящееся личико.

— Жень, а Жень, — окликнула я перед тем, как она вышла встречать гостей. — А мансарда у тебя — что надо!

Она подмигнула и выпорхнула в коридор.

Будни проститутки

Люди, обладающие большим творческим потенциалом и высоким уровнем мастерства, часто имеют довольно оригинальный и самобытный подход к своему делу. Например, Римский-Корсаков, великий русский композитор, различал музыкальные звуки по цветам. Ему казалось, что монохромные клавиши рояля выливают в пространство потоки разноцветных аккордов. Джеймс Гаррингтон, английский публицист, воображал, что слова, срывающиеся с его уст, — не что иное, как пчелы и птицы. Говорят, иногда он даже гонял их веником.

Катя Трошина, проститутка из Зеленоморска, имела обыкновение сравнивать своих клиентов с различными представителями класса млекопитающих. Руководствуясь особенностями характеров мужчин, побывавших в ее постели, она разработала оригинальную классификацию, в которую входили звери самых разных родов и видов. Верное определение принадлежности каждого нового клиента к тому или иному типу позволяло выбрать правильную тактику поведения и сделать все, чтобы гость остался доволен.

Реже остальных Катин жизненный путь перебегали мужчины-собаки. Эти всегда верно служили своим женам, послушно выполняли любые команды и лишь иногда слегка огрызались, почувствовав, что дело запахло хворостиной. Такие попадали на Катино ложе только в одном случае: если супруге попадался новый питомец с лучшей родословной, а бедняжки оказывались за калиткой. С мужчинами типа «собака» обращаться следовало не слишком мягко, по возможности холодно. Излишняя благосклонность могла привести к двум совершенно противоположным крайностям: беспочвенному восхищению и ненужной привязанности или немотивированной агрессии и укусам. И то, и другое для проститутки, желающей вести более или менее спокойную жизнь, очень нежелательно.

Самыми частыми клиентами оказывались мужчины-свиньи. Причем, не полезные и добрые домашние хряки (такие не станут тратиться на услуги проститутки, а предпочтут сытный обед в дорогом кабаке и хорошую выпивку), а шустрые и агрессивные дикие кабаны. Эти никогда не упускали возможности удовлетворить свои насущные потребности, и делали это, как и положено по видовой принадлежности, до поросячьего визга. Хоть общение с ними составляло основной доход Трошиной, она крайне не любила этот тип мужчин. Они щипались, толкались, матерились, а самые резвые могли даже влепить пощечину за неосторожное слово. С ними нужно было вести себя тихо, не привлекать лишнего внимания, не остроумничать, так как безобидные шутки в этом случае обычно воспринимались, как личное оскорбление.

Довольно часто встречались мужчины типа «верблюд». Они всегда были очень горды и довольны собой. Пускай все вокруг знали, что хозяева регулярно перевозят на их горбу тяжелые поклажи, они гнули спину с чувством глубокого достоинства и выполненного долга. В разговоре с «верблюдами» нужно было всячески подогревать их самолюбие. Прояви хоть каплю невнимания к сказанному верблюдом — тут же плюнет в морду. Иногда Кате было жаль мужчин этого типа. Среди них попадались интеллигентные и даже талантливые. Но плевать даже они могли только в тех, кто ниже, так как достать того, кто сидел на их горбу, совершенно не удавалось.

Изредка в зеленоморской саванне попадался мужчина-лев. Он всегда отлично выглядел и распространял вокруг себя тонкий аромат притягательной опасности. Вежливый, внимательный, сильный — с таким Катя могла временно забыть о роли, которую выполняла, и на короткое мгновение представить себя львицей. Но не следовало заигрываться и позволять себе какие-либо чувства: поймав добычу, лев быстро насыщался и становился совершенно равнодушным до новой охоты.

Когда Трошина в очередной раз рассказывала своей коллеге и подруге тете Вале об очередном «зоологическом» наблюдении, та заливисто хохотала прокуренным басом.

— А ведь правда, похоже! Скажи, а бывают мужчины-еноты?

— Бывают, — вздыхала Катя и продолжала свои околонаучные рассуждения.

В двухместном номере гостиницы «Москва» пахло временным уютом и резковатым мужским парфюмом. Клиент, немолодой полный иностранец, сердито терзал клавиатуру мобильного телефона, не глядя на Катю, мявшуюся у двери.

— Hello, это Борис? Мне надо говорить с Борис?

Произнося имя «Борис», он делал ударение на первый слог и при этом обильно плевал слюной.

— Да! Она пришла. No. It’s not OK! Вчера ты показывать мне фото другой пляд. Я платить за другой, десять лет моложе. Кто ты присылать? Этот пляд — старый и толстый!

Катя не была слишком привычной к галантному обхождению со стороны мужчин, которые платили за ее благосклонность. Однако внезапный выпад потенциального клиента не на шутку ее задел. Во-первых, ради этого вызова она пропустила прямой эфир любимого шоу «Душа поет». Во-вторых, и это, собственно, было главным — в свои тридцать четыре она выглядела гораздо свежее многих двадцатипятилетних девиц, так как следила за собой и соблюдала гигиену труда. В-третьих, ее верный друг тетя Валя имела за спиной сорок шесть полных лет, отнюдь не легких, но еще пользовалась спросом у истинных гурманов. А в-четвертых, сам клиент был, как минимум, лет на десять старше Берлинской стены. Причем Катин опыт подсказывал, что основная часть его мужской крепости пала вместе с той же Берлинской стеной еще во времена перестройки.

— Чего ты ждать? Пошел вон! — изрыгнул толстяк и театрально указал на дверь за Катиной спиной.

«Шакал», — обиженно подумала Катя безотносительно к своей классификации.

Стремительно теряя высоту в устланном красным ковром лифте, она внимательно рассматривала свое отражение в ромбовидном зеркале. Под внешними краями глаз и вокруг губ уже появились первые морщинки. Но слегка выдающиеся скулы и пухлые щеки с ямочками придавали лицу юношеское озорство. В темно-рыжих вьющихся волосах еще не появилась седина, а слегка раскосые, но достаточно большие глаза цвета бутылки шампанского будто говорили: «Держи пробку крепче, а то взорвусь!» К первому этажу Катя выставила своему лицу твердое «хорошо», что ее полностью удовлетворило. В школе она всегда была хорошисткой. Из бравых мускулистых рядов троечников ее выделяли живой ум и неплохие способности. Для того же, чтобы пополнить неврастеничную синеватую армию отличников, следовало отказаться от многого. Прежде всего, от приятного общения с кавалерами, число которых росло прямо пропорционально размеру Катиной груди.

Покинув лифт, она оказалась в полупустом холле гостиницы, тускло освещенном ракушками бра. На кожаном диване скромно жалась переводчица Зоя. Видимо, она ожидала своего клиента. Каждый раз, глядя на Зоины дерматиновые ботиночки, Катя думала о том, что знать язык любви в наше время гораздо выгоднее, чем владеть английским. Впрочем, не только в наше.

За барной стойкой на высоком стуле расположилась юная проститутка Вета. По сгорбленной спине и алым кончикам ушей,