— В чем дело, сэр Хьюберт? — мягко спросил Аллейн.

— Так это вы, Артур, наткнулись на меня на лестничной площадке и сказали: «Вы — труп»?

— А это вы ответили: «Заткнись, осел»? — подхватил Уайлд. — Ну да, вы подумали, что я дурачусь. Когда я это понял, то сразу удрал.

— Минуточку, — вмешался инспектор. — Давайте уточним… Здесь действительно ужасная путаница. Мистер Уайлд, когда поднялась тревога, вы были в ванне. Зная, что вы сами назначены «убийцей» в игре, вы решили, что темнота и звук гонга — случайность?

— Я решил, что гонг ударил к обеду, а свет погас, потому что где-то перегорело.

— Понятно. Значит, вы лежали и думали, как бы лучше исполнить свою роль в игре под покровом темноты?

«Для сыщика, — подумал Найджел, — инспектор, похоже, туговато соображает».

Аллейн продолжал:

— Итак, вы вышли на площадку, наткнулись на сэра Хьюберта и сразу выпалили условную фразу? А вы, сэр Хьюберт, подумали, что он дурачится?

— Да, конечно. Сигнал ведь был уже дан. Собственно говоря, я подумал… я решил, что это Рэнкин. Не знаю почему.

— Мистер Уайлд, — сказал Аллейн, — позвольте совершенно стандартный вопрос: когда вы в последний раз видели мистера Рэнкина?

— Я разговаривал с ним в холле перед тем, как идти переодеваться. Мы были последними, кто еще не ушел наверх. Чарлз заметил, что если один из нас окажется «убийцей», ему не стоит выбирать жертвой другого, поскольку все знают, что мы оставались там наедине.

— Да, верно. А когда вы пошли наверх переодеваться, мистер Рэнкин все еще был в холле?

— Да.

— Кто-нибудь видел вас вместе?

Уайлд немного подумал.

— Да, — сказал он, — я помню, как Мэри, малютка-служанка, прошла в прихожую, чтобы запереть входную дверь. Когда я пошел наверх, она все еще возилась в холле — кажется, прибиралась, — и я спросил ее, который час и точно ли идут часы в холле. Она сказала: «Да, сейчас ровно без десяти восемь», а я крикнул: «О Господи, мы опоздаем!» или что-то в этом роде и побежал наверх.

— Итак, можно предположить, что мистер Рэнкин оставался в холле один с момента чуть позже семи пятидесяти и до без пяти минут восемь, когда он был убит. Примерно четыре минуты. Благодарю вас, мистер Уайлд.

Аллейн сделал короткую запись в блокноте и оглядел сидящих за столом.

— Может быть, кто-нибудь еще хочет задать вопрос? — спросил он. — Могу вас заверить, что буду это искренне приветствовать.

Последовало недолгое молчание, неожиданно нарушенное миссис Уайлд. Она наклонилась над столом, глядя на мужа с удивительно официальным выражением.

— Я бы хотела спросить, — быстро сказала она, — о чем вы с Чарлзом говорили, пока были наедине?

Впервые Артур Уайлд заколебался.

— Не думаю, — мягко возразил он, — чтобы мы говорили о чем-нибудь, имеющем отношение к предмету обсуждения.

— Тем не менее, — внезапно пробасил Токарев, — вопрос задан.

— Ну… — в голосе Уайлда послышалось слабая ирония, — ну, мы говорили о вас, доктор Токарев.

— В самом деле? И что же?

— Рэнкин возмущался вашим комментарием относительно его права собственности на кинжал. Он… он чувствовал, что это как-то задевает его самолюбие.

Доктор Янг неожиданно издал свой горловой звук — «кгхм», — и Аллейн улыбнулся.

— Что вы скажете об этом? — спросил он.

Артур Уайлд взъерошил волосы.

— Я уговаривал его не быть ослом, — сказал он. — Чарлз всегда был довольно обидчив — такой уж у него характер. Я пытался объяснить ему, что кинжал, связанный, как считает доктор Токарев, с тайными ритуалами «братства», должен, естественно, иметь гораздо большую значимость для русского, чем для англичанина. Он скоро преодолел приступ раздражения и сказал, что вполне согласен с моей точкой зрения. Затем мы немножко пошутили насчет игры в убийство, и я покинул его.

— Есть еще вопросы? — спросил Аллейн.

Все молчали.

— По-видимому, — сказал Уайлд, — я и был последним, кто видел его в живых — за исключением Мэри и убийцы. Я очень надеюсь, что если кто-то задумал задать вопрос, то он задаст его без колебаний.

— Я бы хотел подчеркнуть, — заявил Найджел, — что могу подтвердить почти все, что вы сказали. Вы помните, мы переговаривались с вами, пока вы принимали ванну, и потом, когда погас свет. Я могу с полной ответственностью утверждать, что вы были в ванной до того, во время того и после того, как было совершено преступление.

— Да, — согласилась Марджори Уайлд, — ты и со мной тоже переговаривался, Артур.

— Ваши комнаты были рядом? — спросил Аллейн.

Найджел набросал эскизный план четырех комнат и передал ему через стол.

— Так, — сказал инспектор, внимательно рассматривая его. — Я уверен, — продолжил он чуть погодя, — что вы все понимаете важность подтверждения отчета мистера Уайлда о его передвижениях. Это уже сделали миссис Уайлд и мистер Басгейт. Может ли еще кто-нибудь сообщить какие-либо сведения, относящиеся к местоположению этих троих человек после того, как мистер Уайлд поднялся наверх?

— Да, — нетерпеливо сказала миссис Уайлд, — я могу. Пока я одевалась в своей комнате, зашла Флоранс, горничная Анджелы, чтобы спросить, не нужна ли мне помощь. Она пробыла в комнате совсем недолго, но должна была слышать голос Артура, потому что дверь в ванную не была плотно закрыта.

— Она, конечно, сумеет лично подтвердить это, — подытожил инспектор. — Итак, мы имеем теперь достаточно полную картину передвижений этих троих от момента чуть позже семи тридцати до самого убийства. Первой пошла наверх миссис Уайлд, затем мистер Басгейт и последним — мистер Уайлд. Они переговаривались друг с другом, пока одевались, и их голоса, вероятно, слышала горничная. Мистер Басгейт, как я понимаю, после сигнала тревоги вы первый оказались внизу и вы же включили свет?

Мысли Найджела, озадаченного страстным стремлением миссис Уайлд поскорее подтвердить рассказ мужа, блуждали где-то далеко. Он взял себя в руки и посмотрел на инспектора. Его несколько задевал официальный тон, который тот выбрал для общения.

— Да, — сказал он. — Да, я включил свет.

— Вы отправились вниз после того, как истекли две минуты?

— Да, остальные были на лестнице позади меня.

— Вы добрались до главного выключателя и сразу повернули его?

— Не сразу. Остальные перекликались на лестнице. Секунду-другую я колебался.

— Почему? — спросила Розамунда Грант.

— Трудно сказать. Все это было очень странно, и я чувствовал… даже не знаю что, какое-то внутреннее сопротивление. Потом сэр Хьюберт окликнул меня, и я повернул выключатель.