служителя Матери Дрохов, женщины на столько уважаемой, что про нее говорили: «Она видела еще саму Мать в те времена, когда дрохи только пришли покорять этот мир». А еще говорили, что ритуал объединения Истинного пламени, проведенный дорхией Маллой, всегда приносил паре счастье и жизнь без ссор и упреков.

Об этом говорят все старшие дрохи, которые уже много лет находятся в паре, а вот молодые в сторонке всегда посмеиваются, потому что за крепкой дверью дома много чего происходит, чего невозможно скрыть от молодежи. Но старшие всегда на эти смешки только говорят: «Разве ж это ссоры?»

А еще говорят, что дрохия Маллой на столько стара, что может уйти в царство Матери в любую десятину, да хоть на вот этом ритуале… Только паре, на чьем ритуале уйдет дрохия Маллой, остается ждать милости только от самой Матери — их еще долго не смогут соединить в храме.

Но вот ниша за алтарем замерцала и из портала, построенного из личной комнаты дрохия Маллой, вышла женщина в белых одеяниях. Не такая уж она и старая, посещает первая мысль, да и вторая тоже: женщина высокая, статная, всего на полголовы ниже Гайята, спину держит прямо, а движения уверенные и четкие. Потом, начиная присматриваться к лучикам морщин вокруг глаз и губ, к снежным волосам, зачесанным назад и забранным в тугой объемный пучок, к рукам, покрытым пигментными пятнами в виде чешуек, и начинаешь понимать, что и в правду говорят про ее возраст — огня без дроха не бывает.

Стоило женщине появиться, как в храме наступила тишина, словно разом все звуки мира исчезли, даже дыхания не слышно, только твердые шаги дрохии. Женщина же подошла к алтарю (а это всего лишь кусок белой скалы, срезанный первым королем на самом высоком хребте Гаоройских гор) и положила сверху маленькую медную чашечку величиной с ладошку младенца, на дне которой тлел небольшой уголек, подмигивая молодой паре оранжевыми искрами.

— Готовы? — почти буднично спросила дрохия, глянув мельком на пару. — Уверены в силе своего огня?

— Да, — девушка кивнула для верности, опасаясь, что ее слабый голос не будет услышан даже первыми рядами гостей.

— Да, — мужчина вроде и не повышал голоса, но его уверенность разлилась по всему храму.

— Приступим.

Женщина молча подняла руки к потолку храма, на котором словно по ее воле открылось круглое окно, и лучи света опустились ровно в чашу — и ни шагу за край.

— Отриньте все, что было у вас раньше и откройте свои сердца пламени друг друга, — голос женщины оказался неожиданно высоким и сильным, монотонность, которая сквозила в начале разговора, исчезла, и все в храме ощутили величие ее слов и того момента, что предстояло увидеть.

Девушка и мужчина глубоко вздохнули, получилось почти в унисон, а потом протянули друг другу руки над чашей, соединив их вместе.

— Я отдаю тебе свое пламя и называю тебя спутником навечно, — проговорила девушка, а на ее губах расцвела счастливая уверенная улыбка.

— Я отдаю тебе свое пламя и называю тебя спутницей навечно, — мужчина ответил на улыбку такой же, ясной и счастливой, а потом легонько сжал пальцы девушки.

Луч солнца прошел сквозь соединенные руки, коснулся уголька, а потом от чаши вверх и в стороны взметнулись яркие языки пламени, оплетающие пару и скрывающие ее от взоров гостей и дрохия Маллой.

Сначала языки пламени выглядели отдельными элементами круга, каждый можно было отделить, сделав брешь, но уже через десятину языки стали сливаться, пока не образовали кольцо однородного огня, расползающегося в стороны от пары.

Жар был на столько силен, что привычные ко всему дрохи на первых рядах и сама дрохия Маллой невольно отшатнулись, а задние ряды уважительно покивали: пламя сильное и монолитное — крепкая пара получилась.

***

Когда гости выходили из Храма, под резной аркой, увитой зеленым вьюном и голубыми лаолями, они поздравляли новую семью пожеланием «горячих лет». Только один дрох не радовался вместе со всеми — стоял возле алтаря и пытался взять в руки тот самый уголек, что еще недавно продемонстрировал объединенное пламя пары всем присутствующим. Пальцы жгло нестерпимо, стоило им попытаться хотя бы приблизиться к чаше, а сам уголёк, словно издеваясь, оказывался совершенно в другом месте.

— Ты зря пытаешься забрать чужое пламя, Клевр, — дрохие надоело наблюдать за бессмысленными попытками мужчины, и она забрала с алтаря чашу. — Гайят и Сиушель доказали, что их сердца горят друг для друга. Смирись и живи дальше.

Женщина вернулась к нише, шагнула порталом в свою комнату и там швырнула чашу с угольком в ведро с водой, что стояло возле зеркала. Какие же все глупые в этом храме, нужен им ритуал, да не простой, а красивый, зрелищный, да еще обязательно атрибуты должны быть такими, чтоб сразу было понятно, без них никак не провести церемонию. И не понимают, что жара двух сердец достаточно, чтобы Мать Дрохов соединила пару и не отпускала друг от друга.

И, если простые дрохи понимают значение пламени в сердце, которое горит для другого, то дрох-куарам это чуждо — не могут они ощутить этот огонь. Правда до поры до времени, пока огонь в их сердцах не разгорится под напором второго пламени, когда сами уже не смогут погасить жар своего сердца…

Только это вот все не про Клевра — нет у него жара, пламя не вспыхнуло, стараясь дотянуться до неба, а желание обладать, завладеть, спрятать, чтобы ему принадлежало — этого больше всего, даже больше уважения к чужому выбору, чем обычно славятся дрох-куары.

Возможно, он повзрослеет и перестанет цепляться за чужое счастье…

Огонек вопреки всем законам природы вспыхнул вновь, превращая воду в жидкий огонь, который перелился через край и перетек к ногам дрохии, постепенно охватывая ее всю — пришла пора уйти к Матери — это она позвала свою сестру к себе.

***

Когда дрохия Маллой ушла, Клевр с силой ударил по алтарю, пытаясь выплеснуть в этом ударе свой гнев, но только руку отбил, а на камне даже трещин не появилось. Говорят, этот алтарь зачарован самим первым королем от любого повреждения: хоть от ударов, хоть от применения магии или стихий. Знал, наверное, что не всем придется по сердцу решения, которые демонстрируют перед этим алтарем дрохи.

— Зря ты ударил камень — он может отомстить, друг, — к Клевру подошел его друг и одновременно оппонент в магии, и ко всему в придачу брат Сиушель — дрох Раридан Улла Рау. Он всегда был такой солнечный, улыбчивый и во всем находил