— Ну да. Она старая была. С дырками. Некрасивая. Линялая, — последнее слово ма сказала по-русски и повернулась ко мне, блестя темными очками. — Жень, как будет по-датски "линялая"?

Я пожал плечами:

— Забыл, — а сам думаю злорадно: ей надо, пусть сама и объясняет, как хочет.

— Я так понимаю, Джек не хотел, чтобы ты выбрасывала? — уточнил Себастиан, косясь в зеркало на мой ботанский прикид.

— Нет, конечно, — ма раздраженно взмахнула руками. — Ему нравится одеваться, как… Жень, как сказать "бомж"?

Я изобразил глухонемого.

— Как бездомный, — справилась с языковым барьером мать.

— А тебе не кажется, что мальчик имеет право самому решать, что ему носить, а что нет? — отчим мягко положил руку на мамино бедро. — Может, то, что ты ему купила, просто не в его стиле? Ты же знаешь эту молодежь, — и он незаметно подмигнул мне в зеркальце.

— Стиль?! — ма хмыкнула скептически, но по ее голосу я понял, что она уже улыбается. — Нет, это не стиль. Это лень и… Жень, как по-датски разгильдяйс… — Себастиан наклонился и накрыл ее рот поцелуем.

Я поспешно отвернулся. Мы ехали по мосту над какой-то рекой, в неподвижной воде которой отражались зеленые острова и бурые тушки уток, застывших, будто чучельные. Мама рассмеялась незнакомым, грудным смехом, а отчим сказал весело:

— Хватит дуться, Джек. Хочешь, завтра отправимся с тобой по магазинам? Купим только то, что сам выберешь. Как тебе такой вариант, а?

Я буркнул что-то согласно-невразумительное, нашарил в тесном кармане "таблетки" и воткнул их в уши. Выбрал в плей-листе Ника и Джея.

Дом Себастиана действительно оказался на берегу озера. Городок Брюруп раскинулся на другой стороне, отражаясь в спокойной воде белой башенкой церкви и зданием школы, примыкающей прямо к песчаному пляжу. Вот бы пацаны увидели это безобразие! Да они бы от зависти кипятком ссали! Пока я возбужденно дышал, приклеившись к окну, мы прошуршали шинами по подъездной аллее и встали на усыпанной гравием парковке под какими-то буками. Я застыл на сиденье, не в силах поверить своим глазам. Вместо виллы из красного кирпича, вроде Микелевой, на меня смотрел длинным рядом окон дом из темного камня, двухэтажный, увитый с одной стороны чем-то зеленым и вьющимся. Апофеозом стала башенка, торчащая над островерхой крышей, кое-где покрытой мохом.

— Вау, — выдохнул я, не смея поверить, что мы приехали по адресу.

— Нравится? — усмехнулся отчим. — Ну, вылезай. Пойдем осматривать владения.

Ухватив рюкзак за одну лямку, я захрустел гравием к парадному входу. В просторной прихожей с огромным зеркалом я сковырнул с пяток кеды и зашарил взглядом в поисках тапок. Таковых не находилось.

— Ты так проходи. Тут чисто, и пол теплый, — пояснила мама, поняв мое замешательство.

Я послушно потопал за ней следом, чувствуя на себе беспокойный взгляд Себастиана. Будто кошку на порог нового дома запускает, ей-богу. Зайдет или убежит?

Из прихожей мы попали на огромную кухню. Я сначала даже не понял, что это кухня. Плиты нету, просто стоит посреди комнаты черный зеркальный куб — то ли стол, то ли тумба. Ни холодильника тебе, ни шкафов-буфетов. А дальше сразу гостиная с белыми диванами, на которые и присесть-то страшно, и стеклянные двери во всю стену — а за ними оно. Черное там, где на него бросают проткнутые камышом тени деревья, и ярко-синее под солнцем, перечеркнутое инверсионными стрелками чаек, снующих между облачными армадами лебедей.

- А вот и твоя комната! — ма с заговорческим видом толкнула одну из дверей на втором этаже.

Если честно, я немного надеялся, что моя спальня окажется в башне — я бы себе там свил вампирское гнездо, а матери на кухню посылал бы сов с сообщениями, как Поттер. А еще лучше — летучих мышей. Вместо этого мне досталось выкрашенное в прозаический белый цвет помещение: такое огромное, что в пору дискач устраивать, зато с видом на озеро — тут ма не соврала. Себастиан нервно дышал мне в затылок, так что я поспешно шагнул через порог и объявил:

— Просто фантастика.

Мебели внутри было — две палки и перекладина. Это называется датский дизайн. Принцип у него такой — чем меньше палок, тем дерьмо дороже. Справа приткнулась полуторная кровать с высоким матрасом. У большого окна, заливавшего всю эту больничную белизну ярким светом, ютился стеклянный стол на тонких ножках и крутящийся стул, для разнообразия — черный. Над столом висела длинная черная же панель — вроде как вертушка для сидюков. Рядом была прихлопнута пара полок; на одной затерялась одинокая, зато здоровенная книга.

Стена напротив кровати осталась пустой, за исключением огромного, от пола до потолка, зеркала. Ну, и зачем мне оно? Чтоб я каждое утро пугался до усрачки, когда с кровати вставать буду? "Спасите, опять это жуткое зомби-привидение!"

Заметив мой задумчивый взгляд, устремленный на зеркальную стену, мать подлетела к ней и толкнула панель в сторону:

— Жень, а это — встроенный шкаф. Правда, очень удобно? Покидаешь сюда все свое барахло, и всегда в комнате будет порядок.

Быстро же ты забыла, что почти все это "барахло" сама изничтожила!

Тут я заметил на столе что-то плоское и серебристое. Подошел и офигел: на крышке тоненького, как листок бумаги, ноута, красовалось откушенное с одной стороны яблоко. Не натуральное, конечно, а логотип.

— Это же макбук! — выдохнул я, не смея прикоснуться к сверкающему новизной чуду техники. Обернулся на подпирающего косяк Себастиана, прочитал ответ на его лице, но все равно спросил на всякий случай. — Это что, мне?

Ма тут же забыла про шкаф:

— Ой, да, помнишь, я про сюрприз говорила? Мы решили подарить тебе компьютер. В новой школе их не выдают, я узнавала. Все со своими ходят. Вот и у тебя будет теперь. Нравится?

Нравится ли мне? Я схватил мать в охапку и закружил ее по комнате, пищащую и отбивающуюся. Потом подскочил к отчиму, но с ним обниматься не стал, неловко как-то.

— Спасибо, — говорю. — За макбук и все такое.

Себастиан немного смутился, похлопал неуклюже по плечу:

— Я рад, что ты доволен. Устраивайся тут, а я помогу Катюше разобрать вещи. Если понадобится туалет, он направо по коридору. Первая дверь.

Начал я с того, что зашвырнул рюкзак на безупречно заправленную кровать. Открыл окно и высунулся по пояс, навалившись пузом на подоконник. Прямо подо мной был сад — точнее аккуратно подстриженная лужайка с открытой террасой, на которую выходили стеклянные двери, ведущие из гостиной. Лужайку окружали буйно разросшиеся кусты. Не стригли эти джунгли уже не один год и явно намеренно — они укрывали сад от любопытных взглядов, хоть голяком по нему бегай, хоть загорай без плавок.