Поженились мама с Себастианом быстро и скромно — в городской ратуше. Свидетелями были тетя Люся и Питер, Себастианов коллега, тот самый юрист, который помогал маме разобраться с видом на жительство. На деньги, которые продули мне Мемет и Микель, я купил свадебный подарок. Долго не знал, что выбрать, и наконец посоветовался с тетей Люсей. Когда мы впятером сидели в ресторане, мама разрезала серебристую бумагу с розовыми ленточками и извлекла оттуда альбом для фотографий и рамку с сердечками.

— Ой, Женька, — растрогавшись, проворковала она. — Иди сюда, я тебя поцелую.

Нежно-голубое платье до пола и подаренная Себастианом диадема делали ее так похожей на королеву, что мне захотелось преклонить перед ней колено.

В свидетельстве о браке записали новую мамину фамилию: Люкке. Она была уверена, что семейное имя Себастиана принесет нам всем счастье и убедила меня тоже стать Люкке. Я в общем особо не возражал. Лишь бы в новых паспорте и медицинской страховке вместо Евгения стояло Джек.

Переезд к Себастиану мать решила отложить на конец июня. Как раз начнутся каникулы, а с нового учебного года меня записали в школу Брюрупа — так назывался тот городок, где находился дом нового отчима. Накануне дня Х я покидал шмотки в видавшую виды спортивную сумку и пошел прощаться с друзьями.

Мемет и остальные уже были на месте — из-за шиповника у железки доносился речитатив "Моего ниггера". Я плюхнулся на горячие плиты рядом с разморенными солнышком ребятами.

— Раскурим трубку мира, бро? — лениво предложил Мемет.

— О, мы сегодня богатые, — обрадовался я, и косяк пошел по кругу.

Я задержал дым в легких, чтоб получше вставило: неизвестно еще, когда в следующий раз представится случай.

— Ты когда уезжаешь? — поинтересовался Мемет, сплевывая в пыльную траву.

— Завтра утром.

— И я тоже завтра, — объявил Микель, хихикнув. — С предками в Таиланд.

Мы его проигнорировали. Он часто вякал не в тему, а под травой так у него вообще башню сносило вместе с фундаментом. Один раз мы его едва от рокеров оттащили — он им фак показал, а они потом за нами еще полквартала гнались, хорошо не на байках, тогда бы мы нам полный пипец.

— Где там этот Зажопинск находится, куда тебя отчим увозит? — Мемет перевернулся на спину и засунул в рот соломинку. В его расширенных зрачках отразилось небо с пушистыми ватками облаков.

— Зажопинск зовется в миру Брюрупом, — напомнил я. — Двадцать пять км примерно отсюда. Туда, кстати, автобус ходит, я узнавал. Устроимся, приезжайте в гости.

Пацаны покивали, но без особого энтузиазма.

— Если что, я могу попросить Себастиана вас на мерсе забрать. Скажем, в пятницу, когда он с работы поедет. Завалитесь ко мне на все выходные. Там озеро прямо под окнами. Покупаемся, рыбу половим.

— Чо, правда озеро, мэн? — оживился Ибрагим. — А лодка у твоего отчима есть? А какая там рыба? А спиннинг занять можно?

— Не знаю, — растерялся я. Вот уж не подозревал в нашем молчуне рыболовный ген.

— А комната для гостей у вас есть? — глаза у Микела косили больше обычного, но он умудрился сфокусировать на мне взгляд.

— Не знаю, — признался я. — Но если что, в моей комнате заночуете.

— Как это, не знаешь? — нахмурился Мемет. — Ты чо, мэн, еще в своем факниг Зажопинске ни разу не был? Вроде уже со свадьбы недели две прошло. Хотя какая это на хрен свадьба… Так, бумажку получили жопу подтереть. Фиктивный брак, мэн.

Я не обиделся. По мнению Мемета, свадьбой называлась недельная обжираловка с участием не менее трехсот гостей, включая родню с обоих сторон, начиная с третьего колена.

— Ну, в общем, нет, — я надвинул бейсболку на глаза, чтобы не слепило вынырнувшее из-за облака солнце. Оказалось, дело было не в нем: даже когда я закрывал веки, на зрачках висели лохматые оранжевые привидения. — Сначала мать с Себастианом неделю были в Париже. Свадебное путешествие. Ма давно мечтала в Париж слетать, вот отчим и купил билеты.

— Увидеть Париж и умереть, — продекламировал Микель, растягивая губы в дебильной улыбке.

— А когда вернулись, — продолжал я, словно ничего не слышал, — до каникул уже неделя оставалась. Вот мать и решила меня не дергать, чтоб доучился.

— А что в выходные? — Ибрагим закинул с края плиты воображаемый спиннинг и чуть не нырнул следом, Мемет едва успел его за майку ухватить. Микель заржал, как конь, на худой шее смешно задергался кадык. Меня тоже начало накрывать, я захихикал, с трудом вспоминая нужные слова:

— Да на выходные… ма туда ездила. Они комнату мне готовили. Хотели этот… сюрприз сделать.

— Наивный ты, бро, — Мемет хлопнул меня по плечу и утянул вниз, на плиты. Я повалился рядом с ним, и по нам запрыгали нестрашные оранжевые барабашки. — Комнату они готовили. Знаешь, что твои старики там делали? Пацаны, покажите!

Микель с Ибрагимом заржали и принялись скакать по бетону, наддавая взад-вперед бедрами. Микель при этом виртуозно имитировал женские стоны.

— А сюрприз тебе будет, — проорал Ибрагим, приставив локоть к низу живота и крутя "хобот". — Через девять месяцев.

Я почувствовал, что краснею, но светящиеся призраки танцевали вместе с ребятами, и я поддался поднимающемуся откуда-то из живота ярко-синему смеху.

Когда я собрался уходить, уже стемнело, хотя закат состоялся по-северному поздно. В свете фонаря пацаны подписали мне бейсболку — когда-то бежевую, а теперь выгоревшую до грязно-белого цвета. Наверное, Мемет задумал это дело с самого начала, потому что в кармане у него нашелся жирный несмываемый маркер. Им-то он и нарисовал наш тэг там, где еще пару лет назад красовалась эмблема какого-то спортклуба.

— Бывай, бро, — обнял он меня на прощанье и сунул что-то в ладонь. — Вот тебе косячок. Заскучаешь там, или будет плохо, курни и полегчает.

У меня аж горло сжалось. Я пообещал звонить и не пропадать, и побрел к дому, запретив себе оборачиваться.

Там меня уже поджидал сюрприз — Ибрагим, сволочь, накаркал. Пропала моя сумка с вещами. Всю квартиру перерыл — нету.

— Что ты ищешь-то, Жень? — наконец не выдержала мать, отрываясь от маникюра. — Так мечешься, прям сквозняк по комнате.

— Ты не видела мою сумку? Синюю?

— Конечно, видела, — ма критически осмотрела только что накрашенный ноготь. — Я эту рухлядь сама на помойку выкинула, раз ты не можешь.

— Как выкинула?! — я так и сел.

— Руками, — она вскинула на меня укоризненный взгляд. — Жень, я же тебе столько новой одежды привезла из Парижа, модной, красивой. А ты все шляешься в своих обносках, как гопник какой. Вот я и решила — не дам тебе в новый дом лохмотья тащить. Взяла — и выкинула.

— Погоди, — я лихорадочно пытался представить себе размер причиненного ма урона, — но там же не только тряпки были. А диски мои?! А нож, который Мемет на днюху подарил?! А…