образом немного восстановив свои физические способности, я повесил оберег старосты на шею, а куклу на пояс. Мне так и не удалось прогуляться по деревне, но я дышал, и не только воздухом, а еще чем-то, намного более чистым.

За длинным приземистым столом собралась вся семья. Отец, мать и 8 детишек, троим из которых вряд ли было больше 7 лет. Еще один ребенок мирно спал в баюкалке, подвешенной в углу избы.

Стол не изобиловал разнообразием яств, однако то, что имелось, было по-настоящему вкусным. Хлеб, различные овощи, вершки и корешки, мясо… Должно быть, по деревенским меркам, это — самый настоящий пир. Впрочем, мои мерки не сильно отличались от деревенских, так как это был первый, и, возможно, последний раз, когда я мог поесть домашнюю, приготовленную с любовью еду.

Единственное, что омрачало ужин, — мой спор с Миролюбом.

— Я не могу остаться, мы должны срочно кое-что найти и сразу же вернемся…

— Богатырь, смилуетесь, лихо ведь кровь чует, ваша кровь к нам приведет, того и гляди — ночью быть беде. Пока запах не затерялся, одну ночь, прошу вас, побудьте с нами.

— Я бы с радостью… но… — я посмотрел на из последних сил державшуюся Ромашку, — мы правда быстро, может быть, успеем еще до захода Солнца. К тому же, вам бояться нечего, после прошлого раза вряд ли они снова моей крови захотят…

— Помилуйте, даже если так, всего одну ночь, чтобы деткам было спокойней, да и нам на душе легче…

Время шло, еда исчезала со стола, а разговор пошел уже на пятый, или на шестой круг. Я не мог оставить Ромашку из-за каких-то глупых домыслов. Мне очень не хотелось обижать приютившего нас хозяина, но другого выбора не было.

— Ромашка, пойдем. Миролюб, если вы так боитесь, закройте покрепче двери и до нашего прихода никому не открывайте, я наложу защитный оберег, так что ни вам, ни вашим детям ничего не будет угрожать. Спите спокойно.

Конечно же, никаких оберегов я не знал. Просто уже устал от этого бесконечного спора, не ведущего ни к чему. Все-таки, люди здесь хоть и добры, искренни, не глупы, но порой слишком… Они слишком легко и глубоко верят. И если сегодня им нужна эта вера, то я им ее дам.

Прочитав смесь «гаудеамуса» и обряда изгнания демонов, проще говоря, выкрикнув первые пришедшие в голову латинские слова и пообещав скоро вернуться, я начал углубляться в лес, сопровождаемый последними лучами закатного Солнца и едва державшейся на ногах Ромашкой.

* * *

— Ты уверен, что знаешь дорогу? — спросил слабый, едва слышимый голос немного позади меня.

— Нет…

— Может, тогда я поведу? — она попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.

Мне было больно на нее смотреть. Эта была не та… не та Ромашка, которую я знал. Она еле говорила, еле шла, еле дышала. Я не мог больше продолжать так идти. Развернувшись, я подошел к ней и поднял ее на руки. Я не спрашивал разрешения, да если честно, здесь оно не было нужно. Она была легкая, и мне казалось, что с каждым моим шагом, с каждой новой загоравшейся на небе звездой, она становилась все легче. И что самое страшное, возможно, я был прав.

— Направо… За той березой еще немного праве…

— Ты уверена?

— Да, я все-таки дух, я свой след не потеряю, — теперь она уже не пыталась улыбаться.

Я уже почти перешел на бег, с каждой секундой боясь все сильнее. Да, она дух, берегиня, мой провожатый, но почему-то я не хотел ее терять. Не так. Не сейчас.

На удивление, в этом лесу даже ночью было светло. Однако я не различал дороги. Я просто следовал голосу, становившемуся все тише, пока мы, наконец, не дошли…

Здесь не было ничего, кроме обгоревшей травы. Черная, формы идеального круга выжженная степь. А над ней… Бесконечное, сияющее миллионом бриллиантов небо… И даже в этой мрачной мертвой степи звезды находили свое отражение. Посредине, возле парящего над землей венка, в хаотичном, но в то же время безупречном порядке росли ромашки. Сомкнутые лепестки их белых бутонов составляли свою астрологическую карту по беспроглядной тьме выжженной земли…

— Мы пришли, — сказала берегиня с явным выдохом облегчения.

Я опустил ее на землю. Невесомой, почти что призрачной походкой, она подходила к венку. Пройдя, проскользнув, пролетев через бездну, она дошла до оазиса посреди черной пустыни. Словно следуя ее шагу, ромашки… расцветали. Вскоре казалось, что из желтых сердцевинок создается, загорается новое Солнце. И посреди этого Солнца, стояла она, держа единственную надежду насладиться его лучами в руках.

Теперь я почувствовал усталость. Не физическую, нет… я чувствовал, что за два дня произошло слишком многое… И я знал, что это только начало. И если бы в моем мире всеми силами старался вернуть все как есть, избежать столь кардинальных изменений, то здесь… Я чувствовал себя… свободным?.. Да, я всего лишь должен спасти мир… И в спутниках у меня берегиня и живой меч… И мне нужно победить местных богов… Но… Я отвязал от ремня куклу и взял ее в руки. Да, я смогу это сделать.

— Ты же понимаешь, что это не настоящий оберег? В бою пользы от нее никакой, так же, как и от… — вот она, старая добрая Ромашка.

Я знал, что она не поймет, потому что… просто знал, поэтому не хотел тратить силы на объяснения и бессмысленные споры после.

— Может, продолжим наш путь? Вряд ли тебе действительно нужны все те вещи…

— Мы все равно должны вернуться, как минимум, потому что я обещал, — мой ответ не оставлял шанса на возникновение дискуссии.

— Хорошо, не знаю, когда ты успел вжиться в роль героя, но пусть будет так, только сначала давай сходим кое-куда?

— Это далеко от деревни?

— Нет, как раз по пути, — она загадочно, но по-доброму улыбнулась.

По дороге обратно я все-таки смог разглядеть, услышать окружающий нас лес. Белые стволы берез, словно лучи света, пробивающиеся из-под земли, делали и без того хорошо освещенную тропинку еще светлее. Трава под ногами мягко шуршала, в редких зарослях кустарника стрекотали сверчки. Прохладный ветерок приятно обдувал, тихо-тихо напевая на ушко свою ночную колыбельную. Мы шли, и время текло по-другому… Если по пути сюда его было катастрофически мало, то сейчас оно тянулось бесконечно, им хотелось наслаждаться.

Однако любая дорога имеет свое начало и свой конец. Ромашка, не проронившая до этого ни слова, остановилась и не поворачиваясь сказала: «Пришли».

Мы были у озера. Посреди него,