Самур надел свою армейскую плащ-накидку, вышел из кабинета. Сухарев и Косоротов напряженно посмотрели на закрывшуюся за ним дверь, словно это был занавес на сцене после интересного спектакля, переглянулись между собой.

– Не нравится он мне, Геннадий Ипполитович, – тихо сообщил Косоротов своему начальнику.

– Посмотрим, – неопределенно произнес Геннадий Ипполитович, с ожесточением туша докуренную сигарету в пепельнице, – мне сказали, что это один из лучших оперов у них в системе. Ладно, давай завершим акт, – и принялся разливать остатки водки.

В Москве установилась гриппозная погода. Температура на нуле, холодный сырой ветер, серая пелена плотно закрыла небосвод, не давая солнечным лучам пробиться к земле. Зима уже напоминает о своем приближении, посылая людям визитную карточку: падают крупные хлопья снега. Они тихо ложатся на обильно смоченную дождями землю и тут же тают. Покров.

Прохожие торопливо идут по тротуару, стараясь побыстрее добежать до станции метро или до своих теплых квартир. Никто не обращает внимания на бомжа, роющегося в придомовых мусорных контейнерах. В этом отбросе общества трудно узнать подполковника ГРУ Максима Иконникова. Он с бородой, в черной спортивной шапочке и фуфайке, которую ему подарил на прощание Кузьмич.

Максим деловито перебирает мусор в контейнерах, выискивая жестяные банки и складывая их в большой целлофановый мешок. При этом он периодически осматривает местность перед большим двенадцатиэтажным домом.

Он надеется увидеть Аллу, хоть издалека, хоть одним глазком, а может, даже переговорить с ней. Умом Максим понимает, что нельзя этого делать, что велика опасность того, что его могут здесь поймать, но… сердцу не прикажешь. Проще было бы позвонить ей по телефону, но этого делать тоже нельзя. Наверняка ее телефоны сейчас на прослушке.

Вроде ничего подозрительного: улица пустынна, ни одной прогуливающейся вдоль домов парочки, демонстрирующей прохожим страстные поцелуи, ни одного мужчины среднего возраста с напряженным взглядом. Вот только какой-то старичок ремонтирует во дворе дома старый раздолбанный «Москвич». Он разложил на асфальте инструмент, поднял капот машины, сосредоточенно копошится в моторе, положил под передний бампер старый матрас и периодически ныряет под машину. Да нет, вроде действительно занят ремонтом.

Максим не знает, когда Алла подойдет к дому, но он знает, что она всегда возвращается домой этой дорогой. Он только посмотрит ей в глаза, услышит ее голос и скажет ей самое главное. Домой заходить не будет.

Он роется в контейнерах уже два часа, старательно изображая деловитость занятого мелким бизнесом бомжа. К тому же позиция удобная: его почти не видно за контейнерами, а он обозревает весь двор. К контейнеру подошла молодая женщина в дорогом кожаном пальто. Бросила мешок с мусором, метнула в Максима презрительный взгляд, пошла дальше.

Но где же ты, Алла?! Когда я тебя увижу? А может, она будет возвращаться с Оксанкой. Что тогда? Ну и что? Не будут же они допрашивать пятилетнюю девочку.

Максим снова пошерудил палкой в полупустом контейнере. Скоро будет темнеть, это усложнит наблюдение. Хотя, с другой стороны, это и им усложнит задачу. Так поставили они здесь засаду или нет? А что бы ты сделал, Максим Михайлович, на их месте? Правильно, поставил бы. И держал бы группу захвата до упора. Ладно, в крайнем случае, бегаю я пока хорошо и район этот знаю как свои пять пальцев. Оторвусь!

Вдруг Максима словно кольнуло. Благодаря интуиции, которая вырабатывается у профессиональных разведчиков годами, почувствовал напряжение. Кинул взгляд в конец улицы: идет! Он еще не видел ее лица, еще смутно угадывал контуры ее фигуры, но уже знал: это она!

Жена шла торопливо, держа в руках большую холщовую сумку, которую она обычно брала с собой на работу. Максим затаил дыхание, потупил взгляд. Он стоял за контейнером, поэтому Алла могла видеть только его лицо. Но прошла мимо, не обратив на него внимания.

Когда расстояние между ними стало увеличиваться, Максим не выдержал, вышел из-за контейнера, пошел быстрым шагом, догоняя жену. Он жадно смотрел на ее стройную и гибкую фигуру, его сердце бешено колотилось. Алла, по-видимому, почувствовала взгляд странного бродяги и ускорила шаг.

До их подъезда осталось метров двадцать.

– Алла! – голос Максима прозвучал отрывисто и хрипло.

– Вам чего? – женщина обернулась, посмотрела на преследователя испуганным взглядом.

– Аллочка, – тихо выдохнул Максим.

Несколько секунд Алла смотрела на бомжа широко раскрытыми глазами.

– Максим! – женщина вдруг взвизгнула и бросилась ему на грудь.

При этом она уронила сумку, из которой на мокрый асфальт вывалились школьные тетради. Она прижалась к нему всем телом, плечи ее вздрагивали. Тихо, со всхлипом шептала: «Максимушка, ты живой…» Максим стоял оглушенный и нежно гладил ее по волосам.

Он не видел, как сзади тихо подъехал черный «Форд», как подошли трое мужчин.

– Максим Михайлович, – на плечо легла жесткая ладонь. Обернулся. Перед ним стоял плотный черноволосый мужчина с тупым подбородком, – Максим Михайлович, не делайте глупостей, не усугубляйте свое положение. Пройдемте спокойно к машине.

– С-скоты! – с чувством произнес Максим.

Мощный удар под дых. Максим застонал и согнулся пополам.

– Наручники! Быстро! – приказал черноволосый.

Двое других оттолкнули Аллу, заломили Максиму руки. На его запястьях щелкнули наручники. Задержанного поволокли к машине.

– Максим! – истеричным голосом закричала Алла.

Уже перед самой машиной Максим обернулся к жене, прохрипел:

– Алла, я не преступник, я люблю тебя…

– Давай! В суде будешь оправдываться. – Черноволосый с силой нагнул голову Максима и запихал его внутрь машины. Все остальные быстро запрыгнули в салон, «Форд» резко рванул со двора.

Алла стояла и беспомощно смотрела вслед уехавшей машине. По ее лицу катились слезы, она тихо шептала: «Максимушка, Максимушка».

Старичок вдруг как-то быстро закончил ремонт своего «Москвича», достал из-под машины старый матрас и отнес его в мусорный контейнер.

Дверь открылась так резко, что Виктор Абрамович вздрогнул. В кабинет торпедой влетел заместитель начальника ИВС.

– Виктор Абрамович, хорошая новость, – с порога торжествующе сообщил коллега. – Взяли Иконникова.

– Слава богу! – Облегченно выдохнул начальник ИВС. – Гора с плеч.

– Кроме того, я переговорил по телефону со следователем, который ведет его дело…

– Та-ак, – Виктор Абрамович выпрямился в кресле и уставился на зама.

– Ну, я осторожно ему намекнул, – зампоопер присел за стол, – что, мол, надо бы его спрессовать по полной.