Чернобыльская АЭС создавалась как самая лучшая и передовая атомная электростанция, то и город атомщиков должен был ей соответствовать.

По архитектурному плану он был новаторским и существенно отличался от других городов СССР. Его возводили специально для молодых семей энергетиков, работающих на атомной электростанции имени В.И. Ленина. Кварталы в центральном районе города строились по инновационному для советской застройки методу. По слухам, план инфраструктуры был позаимствован откуда-то из Чехии. Улицы утопали в молодой зелени, чередуясь со зданиями, скверами, дорогами и тротуарами. В городе широко применялась мозаика. Панно сложенные из нее были необычны, очень качественно выполнены.

А жили мы в классической панельной пятиэтажке на четвертом этаже. Входную дверь я сразу узнал — отложилась где-то в закромах памяти. Четырнадцатая квартира.

Войдя внутрь, едва не споткнулся о метнувшегося под ноги лохматого кота.

— Тишка, брысь отсюда! — крикнула мама, отгоняя лохматого дармоеда.

Но кот уходить не спешил, стоял с обескураженным видом, обнюхивая мою ногу. Что-то его во мне заинтересовало. Или насторожило.

Попробовал погладить его, но лохматый не дался и ушуршал куда-то в сторону кухни.

Вымыл здоровую руку в небольшой, но светлой ванной. Вторую мыть не стал, все равно это было крайне проблематично. Снова осмотрел себя в зеркале — лицо серьезное, но из-за худобы и впалых щек, общее впечатление было неоднозначным. В любом случае, бойцом я не выглядел уж точно.

Наша квартира оказалась просторной, трехкомнатной. Я сразу же направился к себе, ориентируясь по памяти, хотя это странно. Я просто помнил, куда идти и где, что лежит.

Войдя внутрь, прикрыл за собой дверь. Затаив дыхание, молча стоял и осматривал внутреннюю обстановку. Все просто, ничего лишнего. Застеленная кровать, однотумбовый стол из неубиваемой советской древесины, за ним деревянный стул. Пол застелен узорчатым ковром. На стенах были светлые обои с каким-то замысловатым рисунком. На них плакаты, советских исполнителей. Антонов, Машина Времени, Земляне, Майкл Джексон, Deep Purple, Наутилус Помпилиус… Этих, кстати, я совершенно не ожидал тут увидеть — думал, слава пришла к ним позднее…

На столе стоял катушечный магнитофон «Маяк». Выглядел очень достойно. На алюминиевой бирке отчетливо читался семьдесят девятый год производства. Нажал и крутанул рукоять, тут же заиграла мелодия:

“Поверь в мечту, поверь в мечту, поверь в мечту

Скоре-е-й

Поверь в мечту, поверь в мечту

Как в доброту, в людей…”

Улыбнулся, выключил. Снова потеплело на душе — все еще не верилось, что я в прошлом. Песня была очень знакомой. Юрий Антонов в то время был одним из лучших исполнителей, причем песни были разно жанровые, нравились как взрослым, так и детям. Хотелось лечь на кровать, включить музыку и слушать, слушать, слушать…

Не знаю, что заставило меня подойти к окну и откинуть белую тюль… Глаза сами собой застыли на объекте, который хорошо выделялся на горизонте.

Отсюда была хорошо видна знаменитая на весь мир, вентиляционная труба четвертого энергоблока! Эдакий символ, который в будущем будет знать каждый второй игроман.

Время летело незаметно.

Я по-прежнему сидел у окна и смотрел на виднеющуюся вдалеке громаду Чернобыльской АЭС. Уж я-то прекрасно знал, что случится меньше чем через два года… Весь мир ощутит ужасные последствия крупнейшей катастрофы. А сидеть и смотреть на виднеющуюся вдалеке станцию, зная и осознавая масштабы ужасной аварии, само по себе страшно.

Такая была ЧАЭС до аварии 1986, редкое фото

А ведь в этом времени еще никто даже мысли не допускает, что такое вообще может произойти в Советском Союзе. Где-нибудь в Европе или Америке — да сколько угодно. Но только не здесь, ведь в СССР все самое лучшее!

Невольно вспомнил ту самую субботу двадцать шестого апреля, когда отца рано утром вызвали на работу. Уже тогда весь город знал — на станции произошла авария, был сильный пожар. Еще бы, ведь когда ночью случился взрыв, от этого проснулась вся Припять. Некоторые даже вышли на улицы, наблюдали издалека.

На удивление было тихо, паники не было. Масштабы катастрофы тогда еще просто не осознали, да и население пугать не хотели.

Отец вернулся только к вечеру, сказал, что все нормально. Позднее, уже после нашей эвакуации из Припяти, его забрали в ликвидаторы, где он трижды сам поднимался на крышу третьего энергоблока… А потом отца увезли в больницу, выявив признаки острой лучевой болезни. После лечения, он вернулся, но здоровье уже было безнадежно подорвано. Врачи дали ему пять лет, но он боролся целых девять.

Именно техногенная катастрофа, и пожалуй, еще эвакуация всех жителей города в будущем и повлияли на то, что я стал тем, кем стал. Основательно поменял жизненные приоритеты, окончательно решив идти на военную службу. И не абы куда, а именно в войска РХБЗ. Бороться с последствиями техногенных аварий, выявлять, предупреждать, помогать людям. И за все годы я нисколько не пожалел о принятом решении.

И вот теперь я здесь. При этом не стоило забывать, что другой я тоже живет в Припяти и сейчас ему примерно лет одиннадцать. У меня есть заманчивая возможность предупредить своих настоящих родителей, убедить переехать из города до аварии. Хотя, честно говоря, я не представлял как это вообще возможно…

Дверь тихонько приоткрылась, заглянула мама.

— Ты чего тут притих? — спросила она, входя в комнату. — У тебя все хорошо?

— Ну да. Слушай, мам… — я обернулся к ней и задумался, не зная как правильно поставить вопрос. — Нужен совет. Скажи, если бы у тебя была возможность исправить серьезную ошибку и при этом спасти жизни людей… Ты бы это сделала?

— Конечно, — без раздумий ответила она. — Но не стоит забывать и про обстоятельства. А в чем вопрос? Может, если ты расскажешь мне я…

— Да нет, ни в чем, — перебил я и улыбнулся. — Просто задумался.

— Какой-то ты у меня загадочный последнее время, — она ласково потрепала меня за щеку. — Ужин готов, давай за стол.

— О, это я с большой охотой! — обрадовался я, под завывания голодного желудка.

Не успел встать, как раздался звонок в дверь. Советский сигнал-кукушка — запоминающийся звук на все времена.

— Это, наверное, Настя с занятий вернулась! — заметила мама и направилась ко входной двери.

Послышался звук отпирания замка, детский голос.

Память реципиента услужливо подсунула мне имя младшей сестры. В голове постепенно собиралась картинка семейного окружения.

— Лешка, Лешка! — Настя вбежала в мою комнату, швырнула кожаный портфель на кровать и бросилась обниматься. Но увидев мою перемотанную бинтами руку, остановилась в нерешительности. — Это что такое? Что с тобой?

— Да так. С хулиганами подрался.

— Ого… — протянула она, вытаращившись удивленными глазками. — Болит, да?

— Все хорошо, — я подманил ее ближе и приобнял. — Только у меня к